Сибирские огни, 1930, № 8

2 Вдоль улиц, вымощенных бревнами, стояли яркие желтые столбы с нитью электри- 0 ческого кабеля. Бревенчатая мостовая шла к берегу, между складами, кооперативной Е лавкой, конторой. Мимо нас проехал водовоз с бочкой, наполненной водой. Бревенчатая ^ мостовая поднимать от поселка до тайги. Человек диктовал свои) волю. Гордость под- g няла мою голову... Но вот, рядом, в человеческой воле я вижу — прорыв. Речной пароход «Амур» — штаб экспедиции. Пароход походит на канцелярию, m на клуб, на столовую, на все, что угодно, кроме парохода. Канцелярская скверность 1 давит на работу. Грузчики в брезентовых костюмах сидять вдоль борта и ругаются. Они д больше часа ждут моторную лодку, чтобы попасть на борт «Рендаля» для погрузки. 3 «Штаб» об'яснил, что, вот, мол, ожидали получить и т. д. Однако, нужно было затратить s всего лишь 200-300 рублей, чтобы закупить но пути, в любой деревне на Енисее, х простых рыбачьих лодок. По тихой и узкой «Игарке» в гребной лодке можно было бы х добраться до «Рендаля» в несколько минут. Я ждал вместе с грузчиками. В «штабе» s шел разговор о том, что пароход «Ингрид» придется отправить порожняком в Архан- гельск. Экспорт, за которым мы пришли в «Игарку», был в пути и никто не знал, где он ц когда будет на месте. Тысяча человек рабочих выкорчевали тайгу, строили в тайге завод. Грузчики работали и днем и ночыо, при электрическом свете, наполняя пустые трюмы иностран- ных купцов. Миллионы золотых рублей прибавлялись в фонд пятилетки. И в то же время нехватало самой простой организованности. Нехватало непримиримой борьбы с глупостью, нехватало пролетарской чуткости, чтобы вовремя отличить союзника от классового врага. Еще через час мы подплыли, наконец, к шторм-трапу «Рендаля». Мой спутник сказал: — Чухновскпй вылетел с Диксона. Обязательно будет здесь. Тогда, поднимаясь, я увидел: коричневая бестия ловко мчалась вниз по желез- ной тетиве. Перуанец шлепнулся в лодку. Может быть это был потомок тех самых тараканов, которые уползли, из Мангазеи, почуяв ее гибель? Во всяком случае, на- секомые не были довольны норвежской кухней и недавней вентиляцией ветрами Кар- ского моря. Их привлекал хлебный запах берега. На берег}' расцветал человеческий город, сытый п теплый. Перуанские пророки возвращались в Советскую Мангазею. Самолет «Комссвернуть» прилетел в «Игарку» 20 сентября. Летающая лодка «Дорнье-валь» всплыла из-за темного хребта тайги. Мощный рев двух шестисотсиль- ных моторов подавил на минуту детский лепет моторных катеров и веселые вы- стрелы падающих досок. Грузчики бросили работу. Дорнье-валь, выбрав свободную пло- щадку на голубой, зеркальной протоке, хищно умолк и прицелившись нырнул вниз. Я и тов. Шевелев скатились по трапу с «Рендаля» в шлюпку. Тов. Шевелев прилетел на этом самом самолете из Архангельска в Югорский Шар. Через несколько минут мы были под металлическим крылом аэроплана. Старые знакомые закричали приветствия. Механик Шелагин, как все механики всех самолетов, ревниво следил, стоя на коротком нижнем крыле, чтобы новички ступали на ребра, а не на тонкую об- шивку несущей поверхности. Команда самолета — пятеро: Чухновский, Страубе (пи- лот), Алексеев (летчик-наблюдатель), Шелагин и его помощник. Они были одеты в синюю форму моряков. На голове у них были меховые шапки, из-под вороднивов торчали края свитеров. Половину тов. Чухновского закрывали меховые сапоги. Мы были за полярным кругом, в полярном порту, — мы ярко ощущали: вот, люди приле- тели на юг. Значит «Игарка» это «юг». Б. Г. Чухновский протянул руку. Я улыб- нулся: в памяти, как рябь на реке, побежали бузовые строчки вузовского поэта: «Слово получает знаменитый летчик. — Этот? Неужели! Мчленький какой!» У полярного исследователя и смелого летчика были тонкие нежные черты лица, черные глаза, черные волосы, усики, как у героя экрана. Товарищ Чухновский ка- зался болезненным и тихим... но ведь часто именно такие люди сильнее сильнейших. Здоровяки «ни с того ни с сего» пропадают от сквозника, а люди, приученные болезнью / 8 к постоянной выдержке, к чуткой слежке за своим организмом, преодолевают пустыни.