Сибирские огни, 1930, № 8

портных досок, здесь же лежали громадные заводские трубы и кучи ящиков с обору дованием, работала бревнотаска, пыхтел дизель. Большие новые баржи, с двухэтаж- ными жилыми домами на палубах, стояли вряд, как дебаркадеры на больших приста- нях. К белом}' двухтрубному колесному пароходу мчались катера. Их моторы звонко хлопали в неподвижном воздухе. Маленький винтовой пароходик, похожий на игру- шечную копню морского корабля, тащил плот. Я узнал старого знакомого. Это был «Север». «Саннэ» дал два гудка. Капитан повернул рукоятку судового телеграфа. Винт остановился. Второй помощник капитана, он же. боиман, замахнулся кувал ой, выбил клин. Якорь упал. Якорный канат с грохотом отмерил одиннадцать саженей и замолк. — Причалили, — сказал боцман. — На берег! — закричал я по-русски. Это ведь был настоящий берег с сухой землей, зеленой травой, деревянными, мостками и целой толпой людей. Белый катер подошел к борту. Я вспомнил таможенные процедуры в «Новом порту»; но здесь, слава Енисею, они закончились гораздо скорее. Стюарт накрыл стол в кают-компании... «Кэптеп» публично вынул бутылку ро- му, а можст-быть не рому, во всяком случае содержимое бутылки потребовало рюмок. Присутствующие выпили дипломатично и деликатно. За разговором о разных вещах старший таможник бегло прочитал, как исповедник перечень грехов, свои стандарт- ные вопросы. Капитан Арснсен отвечал: нет, нет, нет. В заключение из матросского кубрика были извлечены несколько банок табаку и сломанный фотоаппарат. Между- народная вежливость была соблюдена. Появился стюарт и, поманив таможенников паль- цем, новел их в MOHj > каюту. Я не понял обычая и пошел вслед за ними. Оказалось, что в моей каюте помещался специальный шкаф, со специальными дырочками для пломбы. — Во всем мире одно и то же, ; — сказал таможник. Он положил на дно шкафа запрещенные банки с табаком и пустил в ход свои щипцы. • У Нансена рассказывается о таможеннике, присланном из Иркутска в устье Енисея для «досмотра» парохода «Коррект», на котором находился Нансен. Это каза- лось анекдотом; но теперь мы посылаем в устья Оби и Енисея четырех таможенников для досмотра товаров, наименование и количество которых заранее известно и которые целиком поступают в адрес наших государственных органов и .предприятий. — Едва ли это лучше. Как вы находите? Енисейский таможник усмехнулся. — Я слышат, — сказал он, — что начальник Главного таможенного управ- ления в Москве тоже предлагал передать наши функции другим учреждениям. Эко- номия на аппарате. Однако, кто-то не согласился там, в наркоматах. Работаем по- прежнему... Большая «Карская» баржа пришвартовалась к «Рендалю». Застучала паровая лебедка. Из трюмов поползли вверх ящики с машинами. Остяк в пиджаке и фуражке плыл мимо на своей лодочке—«ветке». Мой сосед махнул ему коробкой папирос. Остяк причалил к барже. Через минуту мы встали на берег. Он выглядел сухим и теплым, как под Красноярском. В первый раз на севере я не надел высоких сапог, выходя на берег. II я был свирепо наказан за такое пренебрежение: близ ручейка, пересекавшего дорогу, я про- валился в жидкую грязь выше колен... Здесь мне снова вспоминается московский лектор, рассказывавший об «Игарке» в героических тонах. Лектор размахивал тростью, служившей ему указкой, и говорил, придавая голосу значительность: — Там такая ужасная вечная мерзлота, что вот эта палка, если навалиться на нее всей тяжестью, уходила в землю не больше, чем на один сантиметр! О вечной мерзлоте и о борьбе с вечной мерзлотой мне рассказал главный ин- женер строительства. С. А. Рыбин.