Сибирские огни, 1930, № 8

(Изба наполнилась родственниками и односельчанами. Расспрашивали о войне, о революции, о службе и надолго ли, я сюда приехал. День прошел в разговорах, неза- метно. На утро, отдохнув, я поехал в город Зкеиногорск, познакомиться с уездными ра- ботниками. В Змеиногорске я направился на Базарную площадь, в двухэтажный дом уездного Совдепа. Там шло заседание по вопросу об организации Красной армии в гор. Змеиногорске. Большое зало имело серый, неприбранныи вид. В момент, когда я вошел, в зале царило полное спокойствие. Люди сидели за длинным столом, лениво развалив- шись, и некоторые полулежа. Но уже через полчаса я понял, что спокойствие было только кажущимся. В топоте, то и дело пробегавшем по рядам, чувствовалась неуверен- ность и тяжкая тревога, какая охватывает человека на распутьи в черную ночь, перед грозой. Председательствовал тов. Молостов, большевик, глава Совдепа. Он сидел с рас- тсгаутым воротом, напряженно сдавив в руке карандаш. Тут же сидели эсер Карачаев и меньшевик Томин- Это были люди слова, спо- собные только на чувствительные и туманные речи. Самой озлобленной и реакционной частью заседания были богатые молокане Катковской степи (Оосвдов, Ластенко, Сизов), зменногорские обыватели и мясники. Организация Красной армии должна была ударить по их карманам. Кроме того они были тайно связаны с семипалатинской контрреволю- ционной военной организацией и надеялись на скорое падение красных. Горячие и беспорядочные прения закончились настоящей бурей. Особенно шумели молокапе. Тогда Молостов встал и решительно заявил: — Заседание считаю закрытым. Предлагаю разойтись. Завтра в десять часов соберемся в этом же зале. Я подождал пока схлынет народ, подошел к Молостову и пред'явил ему доку- менты. —• Послушайте, — сказал он, убедившись, что я член Совдепа и большевик,— кажется, назревает что-то крупное. Нам надо быть на-чеку. Мы собрались небольшой группой, заперлись в опустелом зале и продолжал» заседание. Решение наше было единодушно: обложить богатеев и приступить к организации Красной армии. Но на кого опереться в случае упорства богатеев? В Змеиногорском уезде нет рабочей прослойки. Следовательно, мы должны приобрести крепкую опору от крестьян бедняков п середняков. Совет немедленно командировал товарищей по селам. Мне дали задание органи- зовать большевистскую ячейку в селе ПТемонаевке. Приехав в Шемонаевку, я переговорил с председателем сельсовета о созыве обще- го собрания граждан. Председатель принял мое предложение с радостью. По первому зову море голов появилось около здания волостного комитета. Первое слово было предоставлено мне. Я смутился, но быстро оправился и загово- рил. Я говорил о том, что в России, откуда я приехал, уже выковывается стальная бронь революции—Красная армия. Неужели у нас нехватит богатырских сибирских сил, чтобы пополнить ряды Красной армии? Неужели мы позволим буржуазии снова наступить нам на глотку? Собрание неясно зашумело. Я повысил голос: — Сил у нас хватит и сознательности тоже. Одного только я боюсь: сумеем ли мы, при разоренном нашем бедняцком хозяйстве, содержать Красную армию? — Контрибуцию на Зоркальцева и Фнлимониху!—завопило собрание. Постановление о контрибуции было принято и покрыто мощным «ура». Затем председатель вскочил на стол и прокричал: — Желает ли собрание, чтобы мы, советом, обошли кварталы, взяли на учет весь семенной хлеб и установили на него твердую цену,—не дороже трех рублей? Это предложение было как раз во-время: опустившееся за годы войны бедняцкое хозяйство не имело ни лошади, ни семян. Наступал весенний сев. Кулачье пользовалось таким положением и лупило за пуд семенного хлеба по 5-6 рублей.