Сибирские огни, 1930, № 8

бы жить,—когда увидят широко раскрытыми глазами, что у жизни есть иные, более прочные, более возвышенные устои. Не поблагодарят они вас, Анна Андреевна! Страшитесь этой смерти от собственных детей—они рано станут чужими. Су- ровая и бодрая наша эпоха уведет их в сторону от вашего сундука, шоколадов и ста- рого стиля! VI. Теперь я хочу утешить вас в последнем вашем горе, Анна Андреевна. Предчувствуя скорую ликвидацию папеньки, предчувствуя, что в самом непро- должительном времени вам придется сесть на один мужнин паек плюс квартирная пла- та, стали вы искать побочных доходов в возмещение прекратившегося отцовского под- корма. И, надо отдать вам должное, вы быстро нашли путь к заработку, к добавочному панку. Этот путь—служба, советская служба. Разрешите вставить небольшое замечание о вашей, Анна Андреевна, непоследо- вательности: открещиваясь от всего советского, вы знаете недурпой толк в советских кредитных билетах. Итак, вам нужна служба. Но чтоб служить—надо иметь какую-нибудь специаль- ность, а у вас никакой специальности за душой не имеется. Вы мигом раскидываете, совместно с супругом, мозгами: — Требуются счетоводы, бухгалтеры... Дозарезу требуются немедленно па курсы! II вот вы на краткосрочных бухгалтерских Kyi>cax, куда, благо, принимают, не справляясь о профсоюзном билете и социальном происхождении. Четыре месяца упрямого щелканья на счетах—н аттестат на руках. Что и тре- бовалось доказать! Не слишком дальнозоркая биржа труда принимает вас на учет безработных и посылает через неделю в госбанк. Тут не лишне помянуть, что, идя на биржу, вы смени- ли свою кокетливую соломенную шляпку с флюгерами на не менее кокетливый, под де- ревенский, платок с красными крапинками В госбанке перед вами мелким бесом рассыпается бухгалтер — эксперт. Сим- патичный старикан, должно быть, из «прежних»!.. Вы обнаруживаете необходимые познания, вам указывают вашу конторку... Вот-вот посыпятся червонцы, долженствующие возместить потерю папенькиных накоплений! Но над госбанком нависла гроза—близится черная туча чистки. Местком наво- стрил уши: как бы не впустить перед чисткой в важнейший финансовый аппарат со- ветскогогосуда1>стваагентуру классового врага... Опять он, классовый враг, Анна Ан- дреевна,—чтоб ему ни дна mi покрышки! II вас пе впустили. Это хамье—месткомщики госбанка. Да как они смели не доверять вам... вам!.. Говорите лучше сами, Анна Андреевна: — Пятнадцать лет как не живу с отцом... Какой абсурд... Чем я виновата, что родилась не от сохи и бороны, а от папы с мамой!.. А если они хотят уничтожить лю- бовь к родителям,—этого никакая советская власть не добьется. Я слышу ваш возмущенный голос, Анна Андреевна,—вы кричите эти слова че- рез дорогу соседке. При Упоминании о пятнадцати годах мне 1гриходят в ум «продажа» дома, вы- ездной конь, торговые книга и многое другое, а тезис о неискоренимости любви к па- пеньке и маменьке — воспоминание о последнем сахарном эпизоде... Помните? 'В этот день, помнится, вы были особенно злы на церабкооп, и к прежним вашим остротам о мизерной, на три дня, месячной норме детских сухарей вы прибавили еще ос- троты, долженствующие уязвить их в самые печонки: — Доедайте капустку, больше не дадут: нечего ведь им будет квасить и выво- зить на свалку. Кому им, я вас спрашиваю, Анна Андреевна?.. Ясно: большевикам, рабочим, ко- торые нарочно морят голодом семью секретаря высокого научного учреждения. Но по-