Сибирские огни, 1930, № 7

И вот, не поняв своего отношения в Любе, подменив злобой и раздражением дей- £ ствительную работу по воспитанию Любы, как большевички, — Шорохов бежит от 2 трудностей семейных отношений, предоставляя разрешение их «самотеку», «всеисце- % дяющему времени»:—«...я уезжаю, но надеюсь, что все это как-то образуется за это в время». Поступок, равный дезертирству. Вместо организаторской, педагогической рабо- § ты по перевоспитанию — уход от трудностей — это не образец истинных действий и % поступков коммуниста, это, наоборот, образец интеллигентской бесхребетности, тру- § сости, неумения четко и ясно поставить себе задачу и твердо ее решать на основе клас- и е.овых, коммунистических принципов и не в одиночку, а в определенном общественном (- порядке, в коллективных формах перестройки быта и семьи. м Шорохов не понимает, что мещанство и обывательщина — преходящие формы § жизни, что в условиях диктатуры пролетариата складываются прочные возможности их £ изживания, и утверждает, что они являются извечными. — «Он увидел все это (ме- £ щанско-обывательский «семейный мирок» Любы — А. В. )—ранее столь милое — как а проявление старого врага, как стихийно повторяющие себе извечные и ненавистные | формы жизни». » Таким дал Либединский Шорохова в решении проблемы семьи. Это решение не м направлено по линии общественности, а взято оторванно от социально-экономической о обстановки. В то время, как «большевистская революция является единственно после- з довательно демократической революцией в отношении к таким вопросам, как бртк, m развод...» (Ленин), автор не сумел найти в нашей конкретно^, развивающейся дей- < ствительности такого материала, который бы позволил ему показать разрешение этой проблемы в классовом разрезе, в условиях успешного хода социалистического строи- тельства. Естественно, что у читателя создается неудовлетворенность, когда Либединский сводит решение такой большой проблемы, как проблема семьи, к вопросу личного, индивидуального порядка. Когда идут огромнейшие общественные массовые сдвиги в области семьи, брака, воспитания детей, обходить эти сдвиги, по меньшей мере озна- чает недооценку таковых,—хотел или не хотел этого автор. Либединскому лишь в изображении Бориса, сына Шорохова, удалось показать некоторые моменты, свидетельствующие о том, что в условиях пролетарской дикта- туры создаются прочные условия для нового, общественного коммунистического вос- питания детей. Да и здесь автор не смог удержаться на должной четкой постановке вопроса. Об этом говорят хотя бы следующие рассуждения Бориса:—«Они все—эти папы и мамы — и коммунисты, и рабочие, и такие вот образованные, как у Берты, заняты тем, чтобы делать то стыдное и важное и не совсем понятное, от чего рожда- ются дети, а потом — вот как беспризорный, — ведь кто его родил и бросил, а папа посмотрел на него и ничего, он даже и не увидел его...». И дальше:—«Нам всем, ма- леньким, плохо!.. Нам всем плохо! Большие... они не умеют обращаться с нами!». Вслед за этим рассуждением Борис делает вывод, что детям нужна «свобода от взрос- лых, от всех этих пап и мам», организация таких детских сел, в которых tгран- диозные игры тысяч детей без нянек, иод наблюдением каких-то умных людей». Если гакого рода рассуждения и выводы простительны для пионера-Бориса, то от автора произведения, в котором поднимается серьезная проблема, и праве ждать значительно более четких указаний, выводов в отношении детской проблемы в современных усло- виях и в соответствии с марксистско-ленинскими установками в этом вопросе. К со- жалению, Либединский не поставил это своей задачей. Решение семейной проблемы в «Рождении героя» идет не по линии широкого общественного русла, а в рамках узкого индивидуального порядка, замкнутости и от- гороженности от конкретной действительности. Поступая именно в этом плане, Шоро- хов неизбежно оказывается мало деятельным, мало активным. Его обещание воспи- тать Любу, как большевичку, повисает в воздухе. Больше того,—он стал рассматривать Любу, как врага. «...Они стояли по обе стороны его колыбели — сосредоточенные и враждебные друг другу и готовые в новой борьбе». Такими словами кончается «Рождение героя». О какой новой борьбе может сыть речь, если Шорохов на протяжении всего предшествующего времени не вел борь- _ бы, конечно, такой, которая бы показывала его во всеоружии понимания ее сущно- S