Сибирские огни, 1930, № 7

— Поголовное! Опускай, братцы. Не видел Петрушка, какое впечатление произвели его слова в задних рядах, где со своими приятелями сидел его хозяин Федот Иванович Гуськов. Не до этого было Петрушке: он слушал Семена Барсукова. Барсуков говорил о том, что по уставу в артель принимаются только бедняки и середняки. — Кулаков в артель пускать нельзя, а поэтому предлагается список хозяйств, которые в артель не принимаются. В список вошли все хозяева, которые на пасеке Григория Посулова решили от имени трудолюбивого крестьянства села Огурцовки про- тестовать против произвола и насилия. — Это как же, а што же мы-то, если захочем, на сумеем своими руками работать? — закричал вдруг Григорий Посулов, — што же мы-то, уроды какие, нас из общества-то... — Замолчи, — грубо оборвал его Гуськов, — нашел где плакать. Крестьяне внимательно слушали Семена Барсукова, читающего устав артели. 5. Задача построена неправильно Домой Семен Барсуков возвращался поздно. Уже полным блеском горели в небе звезды, уже черными провалами смотрели в широкую улицу окна и гармоника на задах допиликовала последние обессиленные куплеты.- Семен Барсуков был спокоен и радостен, но по венам текла густая усталость. Около ворот дома, в котором он жил, его окликнули: — Семен, ты што ли? Семен вздрогнул. Остановился. От столба отделилась еле заметная тень. — Семен... Ильич... — Федот Гуськов жевал слова: -— поговорить с тобой надо. — Говорите, — насторожился Барсуков. Гуськов подошел вплотную, осмотрелся. — Наталья Речкунова, мать-то твоя, —• тихо начал он, — ты ее не том- нишь, поди, на пятом году осиротел. —- Так, кажется, дальше. Гуськов продолжал еще тише: — Взял я тебя к себе, за сына. — Ну-ну, оно по всему видно было, дальше... — Я не скрываю, Егора я больше люблю, потому что... законный он, а ты. .. от людей скрывать надо было, а то я разве ударил бы когда тебя, разве стал бы когда работой утруждать. — Что?! Что скрывать от людей?. — Сын ты мне, — театрально простонал Гуськов. — Родной сын, грех у нас с Натальей был, покрыть хотели, ну и... когда убежаЛ ты от нас, тоска-было с'ела меня... — Вы к чему это басни-то рассказываете, гражданин Гуськов? — 'Сердишься Сема... Знаю, виноват я, только яе могу больше скрывать , думаю заговорит в тебе кровь-то. простишь. А уж я никого не постыжусь, всем откроюсь, все имущество на тебя перепишу, как хочешь, так и управляй, только прости, не враждуй больше. — Ах, имущество на меня перепишешь, понимаю. Только я еще интереснее басню слышал. Будто бы скотовод один в 1907 году ночевать заехал. Богатый чело- век. Ну, заехал и... Гуськов в ужасе отступил. В глотке у него захрипело, как в испорченном граммофоне." — Враки, враги выдумали, слышишь? — Так я еще не кончил, — продолжал Барсуков, — заехал он значит к вам и...