Сибирские огни, 1930, № 7

t о — 'Правильно! — закричал Капитонов: — насильно не могут! 'Межа, она... 2 На ней цветочки, верно, — межа она и есть межа... s —• Межа, цветочки, — оборвал Федот Иванович Гуськов Григория Посулова. Голос Гуськова был тих и язвителен. Собрание смолкло. Для всех стало понят- ^ но, что главный здесь не Виталий Леонидович и не Посулов. Гуськов выждал с полминуты, отсморкался и, не повышая голоса, заговорил: g — Мужики вы неглупые, а речи ведете бабьи. У Виталия Леонидовича по- дитика и надо ее понимать. Ну, с лентяями нам не по дороге, верно, а без них мы !_ проживем? gj Никто не отвечал. g — Нет, не проживем, ответил сам себе оратор, — лентяи-то они лентяи, g но когда им деньги платишь — они работают. И работают у нас, потому что свое хо- =t х зяйство у них особых трудов не требует. Дело все в том, что денег-то им нельзя будет платить, если они организуются. Другими словами, без них! нам верный раззор. § — Правильно, правильно высказывается, — шепнул кому-то Виталий Лео- § нидович. —• Дело не в том, что нас потянут в артель, а в том, что нас не возьмут туда. Мы и там не пропали бы. У нас смекалки хватит. А вот у них ее как раз нехватает, если из них некоторые брыкаются, если их такие, как мой сын, организуют насиль- но. Вот этим-то мы и должны воспользоваться. И речь Виталия Леонидовича пра- вильна. На нас, мол, трудолюбивое крестьянство, насильно надевают хомут. И не только на нас, которые вот здесь, а на всех вообще... Члены собрания смущенно откашливаются. Каждому из них хочется сказать, что мужики они, действительно, неглупые, а речи бабьи произносили потому, что не всем дано право на смелую прямоту, которую в своем выступлении обнаружил Федот Иванович Гуськов. Дело приближалось к самому важному. Трудолюбивые крестьяне молчали. И тогда отделился от живота Виталия Леонидовича бумажный свиток, взмыл над головой старичка и с властным шорохом развернулся на его груди. Все почувствовали запах воска и трепет ржаных колосьев. Может быть просто Георгий Гуськов от волнения поднес к огоньку затасканный восковой гриб, но это та- кое же предположение, как и то, что воском запахло от бумажного свитка, торжест- венно развернувшегося на груди Виталия Леонидовича. 4. „Позвольте, а мы?.." Ни одно собрание крестьян села Огурцовки за последние два-три года не был» таким многолюдным. Сидели на лавках, на подоконниках, сидели друг у друга на ко- ленях. Пришли даже хозяева кондовых крашеных изб, хозяева коров-ведерниц и граммофонов. Председатель сельсовета Иван Акимов, в просторечии Ваня Марфу- шкпн, хлопнув о стол засаленную солдатскую фуражку, открыл собрание. Слово для доклада предоставили Семену Барсукову. — Хочу по существу сказать, — неожиданно вырастая над собранием, за- кричал юркий мужичок. Барсуков выжидательно остановился на полпути к столу. —. Л так, товарищи, кумекаю. Семен Ильич, безусловно, докладает хорошо, только вот что, товарищи. Он человек такой, пришел вечером к воротам, где народ семячки погрызть собирается, или прямо на пашню, когда отдых у мужиков... Подсел да и пошел — как, что и зачем. Чего не спроси, все об'яснит. Так что для нас и так все ясно — выходи на поле гуртом, засучай рукава да и... одним словом, если у Капитонова или Гуськова дома крашеные, а у Холодкова изба на трех углах с допокон века стоит, так оно и так понятно отчего. Своим горбом дома не выкрасишь. Верно, братцы? Надо разговоры об самом деле, какой устав и как. —• Дело говорит, чего морить человека, охрнп он и так с нами, — подтверж- дает стриженая крестьянка.