Сибирские огни, 1930, № 7

у Каныр повернулся и тихо заговорил. Он рассказывал, что Зорька встретился с £ русским мужиком Вахрамеем. /Нет, ято не заимчанин Вахрамей; он живет еще даль- ° те, в самой тайге... • J ...Зорька и Вахрамей шли но лесу. Вахрамей впереди, а Зорька следом. Вахра- со мей раздвигает ветки, что на пути, и идет. Вот он отогнул толстый сук, напружинил g его и отпустил. Сук сильно ударил Зорьку в лоб. Зорька упал. Он долго лежал, уми- < рать собирался, потом встал и подал Вахрамею руку: — к<Спасибо, друг, — говорит < Зорька, — ай спасибо! Если бы ты не поддержал сук, он совсем бы убил меня. Ой, m спасибо!», s Русские хохочут, Ганешка смеется. Вот врет Каныр! Ай, да Каныр! Каныр встает и, не прощаясь, идет. Потом он оборачивается и говорит: — А Зорька все шел, шел... Он идет, идет, идет... — Постой, друг! Куда ты? Каныр пошел. — Постой, э-эй! Каныр не оглядывается. Ч * * Проезжие эти двое русских приехали в Журалек. На осторожные, вкрадчивые расспросы Натруса они ответили: — Мы — фактория Госторга. Старый Натрус заулыбался. — Правда... Правда, — задумчиво повторил он. — Что правда? — Ты Факторий, а ты — Госторг, — указал он пальцем на каждого. — Раз- ве могут быть у татар такие имена? Нет! Остановившись в избе Инбирова отца, русские занялись разборкой своей покла- жи, пообещав на следующее утро о чем-то побеседовать. О чем? Ох, эти удивительные люди городов! ... Небо страшно синее. Оно темное. С него скоро будут падать живые белые пауки. Они живы пока летят; упав, они умрут. Невозможно познать их пока они живы. Река, река! Ее движение безначально, неудержимо. Ласковый камень, немой ка- мень, с тобой хорошо. Каныр смотрит на реку. Он мочит губы холодной, как зимние звезды, водой. Под его руками у берегового камня вырастает шалаш из кустарника, жухлых трав и коры. Каныр будет жить здесь день и ночь, и время и думы будут мягко качать его. И Каныр—не Каныр, а Зорька. Он ложится под навес шалаша и тихо поет. Его песня вялая, как июльские дни, о белке, о горах, о реке. К губам его прильнули два березовых листка. Мунна, и ты здесь? Ладно, ты здесь. Склонись над бездной и посмотри — что там? Постой, постой, не звени бусами. Они лопаются так же, как и зорьки. Мунна, не касайся нечистыми губами щек Каныра... Сердце Каныра брошено на зубы пла- мени. Тише, буран... Но ветер шумит и обволакивает Каныра тучами пауков. Это Инбир? Тишина. Тишина. Тишина. Да, это говорит Инбир. — «Он был здесь. Вот следы... Вот след его топора. Мы найдем Каныра!» Найдут 8орьку? Как внятен голос Мунны: •—- «Скорее, он был здесь, я вижу его заломы веток. Ветка заломлена в трех 0 местах: буря».