Сибирские огни, 1930, № 7

Рассказ Баландина открывает „перед нами совершенно новую страницу в £ жизни и скитаниях М. Горького. Мы узнаем, что Горький, оказывается, попал на § юг не прямым, а окружным путем через Туркестан. Он, оказывается, шел через £ Бухару, был в Чарджуе и Асхабаде; оттуда попал в Баку через Кизыль-Арват, о Узун-Ада и Каспийское море. Это совершенно неожиданная излучина скитаний Горького по югу России, нигде и никем не отмеченная. Но странно, что и сам Горький о пребывании своем в Туркестане нигде не говорит. В произведениях его ° тоже не удается отметить Туркестанских пунктов. Все это ставит под сомнение « повесть Баландина о Горьком. Чтобы восстановить истину, я шлю письмо Алек- ^ сею Максимовичу в Италию, в котором черчу предположительную карту с марш- < рутом через Туркестан, прилагаю копию записей воспоминаний В. Ф. Баландина § и прошу А. М. ответить по существу затронутых вопросов. Ответ был несколько 5 неожиданный. Вот он: 2 £ Уважаемый Николай Михайлович! о(Л в 1890 г. я жил в Н. Новгороде, а в Чарджуе и Атхабаде никогда не s бывал. s Василия Баландина—пе встречал тоже никогда; если бы встречался— с не забыл бы, память на людей у меня крепкая. m Рассказы Баландина о многообразии моих «специальностей» позволя- ш ют мне думать, что Баландин встречал некоего Баринова, крестьянина Сер- § гачьского уезда Нижегородской губ., оный Баринов удивительный лентяй и о столь же удивительный фантазер, посеял не мало легенд обо мне, его прия- з. теле, о колдовских моих знаниях и сказочной физической силе. Был он g бродяга по натуре, был со мною на Каспие, где мы с ним расстались; знаю, о что он был в Персии; конечно, мог быть и в Чарджуе и в Асхабаде. О Ба- ринове я писал в книге «Мои университеты», в рассказе «Весельчак». Инте- ^ ресно бы спросить Баландина: знал ли он Баринова. У меня даже является •= подозрение — не одно ли это лицо, в двух «ипостасях». У Баринова могли о быть причины переменить фамилию. Сейчас ему должно быть лет 70-73. Спасибо вам за сообщение. 26. II 27. А. Пешков. п ~ - ^ Итак, рассказ Баландина о Горьком — не что иное, как вымысел, и из пла- * на воспоминаний его необходимо перевести в план легенды. Но в то же время х письмо М. Горького ставит и еще один вопрос, в связи с которым сообщения Ба- f ландина приобретают особое качество, и при известных установках их уже нельзя будет безоговорочно отнести к вымыслу. Вопрос этот — о подлинности Баринова в лице мнимого «Баландина», для которого М. Горький был приятелем. Еще до моего знакомства с Баландиным односельчане рекомендовали мне его как замечательного рассказчика (предпочтительно перед сказочником Антоном Чирошником), который любил «плести» о своих скитаниях по разным странам. И действительно, пока я сидел у него четверть часа, он мне успел рассказать о сво- ем путешествии по Кавказу и Персии с доктором Воейковым, упомянув и о зна- комстве с Горьким. Василий Федотович был бездельник, как говорит о нем и М. Горький. Ничем определенным он не занимался, а большею частью ходил по селу из конца в ко- нец в опорках на грязных ногах и без пояса. Работа его была характерна для бродяжнического образа жизни; это — мелкое, примитивное ремесленичество, включительно до «медицинской практики» в об'еме и формах деревенского зна- харства. Еще до того момента, как списаться с Горьким, я, в намерении обосновать истинность сообщений Василия Федотовича, искал у Горького литературных персонажей, которые бы имели сходство с Баландиным, думая, что такое теплое знакомство не должно было пройти бесследно. В рассказе «Весельчак», по-моему, я нашел Баландина в лице Баринова. Замечательно, что в письме своем Горький указал на это же лицо и в этом же рассказе, предложив углубить его по книге «Мои университеты». Сравнивая Баринова из книги «Мои университеты» с В. Ф. Баландиным, я находил удивительные совпадения. Правда, Василий Федотович не наговорил мне о Горьком и Толстом тех странных фантазий, которые свойственны ему по расска- зам. но эта скромность вполне понятна, т. к. Василий Федотович видел во мне че- ловека, знающего Горького и Толстого если не лично, то через других людей и че^ез 'книги. К тому же необходимо учитывать, что портрет Баринова Горький дает в поэтической интерпретации и потому в нем возможна некоторая утриров- ка. Если к этому добавить, что Василий Федотович с Волги, а здесь в Сибири — как ссыльный и в том же возрасте, как сообщает о нем Алексей Максимович, то можно без больших опасений признать в нем действительного Баринова. Рассказ Баландина — феерическая сказка, насколько его можно было сде- лать таким, чтобы не потерять окончательно масштаба действительности. Сам Ba- ft дин — фантазер и хороший рассказчик; он имел в виду не только рассказать о Горьком, но и показать себя на фоне человека с мировым именем. И мы видим, I V /