Сибирские огни, 1930, № 6

Импрессарио был неискусен в играх, и Маринка, смеясь, учила его тому, что он должен был сделать. Когда игры кончились и парни с девушками начали расходиться по лугам, Митя Рубцов кинулся к Маринке. Заметив его маневр, импрессарио взял Маринку под руку и они пошли по тропинке, прострочившей высокую траву, Митя пропел вслед: — Я жизни разобью кумир И сердце вон из груди выну! Маринка не обернулась. Митя тяжело вздохнул и голос его взлетел до крика: — Я для тебя забуду мир. Отца и мать навек покину! Маринка тихо засмеялась. Гордость душила ее: с ней,—простой девушкой,— шел артист,—ученый и богатый человек, приехавший из большого города. Завтра об этом будут говорить все ее подружки. О, они будут завидовать ей... — Свернем,—сказал Виктор Васильевич, показывая на круговину густой травы, темнеющую в стороне от тропинки. Маринка кивнула головой, Виктор Васильевич ловко повернулся и они пошли по лугам, путаясь в траве. Высокая кровохлебка обступила их. Маринка освободила руку, подобрала сара- фан и села. Кровохлебка закрыла их с головой. — Послушайте,—сказал Виктор Васильевич, усаживаясь рядом:—мне о вас рас- сказывал парикмахер... Я боюсь вас расстроить, но скажите все-таки, как это прои- зошло.? Маринка поняла, что вопрос Виктора Васильевича относится к тому событию, ко- торое черной межой легло на зеленую лужайку ее детства. Ей было тогда семь лет. В тот день она сбирала в лесу незрелую смородину. На- ташка — ее подруга, -— первая увидела черный столб дыма, поднявшийся над Реб- рихой. Когда девочки добежали до поскотины, безлюдье пылающей улицы испугало их. Они кинулись к огородам. Как ужасно ревели тогда коровы! Девочки перелезли через изгороди, падали в крапиву, вскакивали и снова бежали. Наконец, они увидели площадь и огромную толпу, окруженную вершниками. — Солдаты!—крикнула Наташка. Маринка смутно поняла, что в деревню при- шел враг. Выбравшись из последнего огорода, они побежали к толпе. Их заметили. Толстая Домнушка,—Наташина мама,—отделилась от толпы п торопливо зашагала навстречу. Затем началось непонятное. Повстречавшись с Наташкой, Домнушка на ходу провела рукой по ее волосам и, тут же о,тстранив ее, вскинула на руки Маринку. Уса- тый солдат пропустил их. Люди расступились и Маринка, поднятая Домнушкой, уви- дела вдруг женщину, которая стояла у колодца спиной к толпе. — Татьяна!—внятно крикнула Домнушка. Томительная тишина навалилась на площадь. Женщина медленно обернулась и Маринка увидела белое, точно меловое лицо своей мамы. Маринка не заплакала. Она только прижала к груди свой бурачек, будто солдаты могли отнять у нее зеленую ягоду. —- Татьяна!—шумно задышала Домнушка, сделав два шага вперед: — Татья- нушка, дай благословенье доч... доч... Судорога свела ей губы. — Доченьке!—взвизгнула она. И вдруг хлопнулась о земь. Маринка упала рядом. Смородина просыпалась и Дом- нушка забилась в судоргах, давя ягоды и неистово вскрикивая: — Ой, смертынька!.. Крик этот острой занозой вошел в Маринкину память. Теперь сидя рядом с Виктором Васильевичем, она до боли кусала губы, стараясь удержать слезы, которые щекотали ей горло. Заметив ее волнение, Виктор Васильевич смущенно кашлянул: