Сибирские огни, 1930, № 6

Среди женского населения города Василиса Андреевна известна под именем £ «Сундучихи—Золотые руки». £ Полыванские девушки, а также солдатки прибегают к посредству Василисы Андреевны в таких делах, которые требуют деликатного вмешательства. Помимо всего прочего, Василиса -Андреевна известна, как гадалка. Она гадает на картах, на куриных перьях и на топленом воске. Впрочем, вернемся к дому. Дом по преимуществу обслуживает приезжих. Но, как и известно;!, приезжие редки в Полывани. Когда в доме останавливался землемер иль врач, иль лесоустроитель, не имею- s щий в городе знакомых, Сундучиха необычайно оживлялась. Гости волновали ее ум и J s S гг их < сердце. s х Негр особенно ее поразил. Импрессарио и негр появились в доме при обстоятель- ствах, весьма загадочных. s Незнакомец, назвавшийся Виктором Васильевичем, представляя Сундучихе негра, у, произнес запутанное имя и тут же добавил, что негр не говорит по-русски. | Сундучиха провела приезжих в лучшую комнату и Виктор Васильевич попросил ее закрыть ставни. Сундучиха выполнила эту просьбу, приезжие заперлись на ключ и из комнаты их послышались такие звуки, будто кто-то проводил по стеклу алмазом. Сундучиха заглянула в дверную скважину, но в комнате было темно и она ни- чего не увидела. Во время концерта Сундучиха была необычайно рассеяна. Негр бил бутылки, зал грохоткт,—она смотрела на сцену и размышления, важные и глубокие, волновали ее быстрый ум. Наконец, лицо ее просветлело. Повидимому, она пришла к какому-то решению. После концерта Виктор Васильевич подошел к Сундучихе, дал ей восемь рублей и попросил приготовить ужин. — Непременно, выпивку достань!—шепнул он, когда она поплыла к двери. Сундучиха улыбнулась, как бы говоря, что ее учить нечему. ... Сейчас в крестьянском доме ярко пылает лампа. На столе выстроились бу= тылки, на огромном блюде распростерся поросенок. Негр совсем пьян. Глаза у него красны и он бессмысленно улыбается. Сунду- чиха поглядывает на Виктора Васильевича. Импрессарио ей нравится. У него—широ- кие плечи и крепкий затылок. Вот он обернулся к окну. Сундучиха видит коротко- остриженный затылок и невольно вздрагивает... Эх, закинуть бы руки за крепкую шею, прижать бы к груди бронзовый затылок!.. Сундучиха смиренно вздыхает и, взяв стаканчик, тянется к негру. Они чокаются и негр, вяло шевеля губами, бормочет непонятное. — О чем это он?—спрашивает Сундучиха. Импрессарио улыбается уголком рта. — Ему, Василиса Андреевна,—поросенок нравится, слышите, он повторяет «ле кошон». По-французски это означает «поросенок». Негр втыкает вилку в поросячий бок и с усилием произносит: — Ле кошон! — Какой уж тут квашон?—смеется Сундучиха. Она откидывает голову и плечи ее сотрясаются. Ее белый подбородок похож на лягушечий живот. Она квакает и за- дыхается, подбородок ее постепенно краснеет. -— Не квашоный, а жареный,—говорит она негру, показывая на поросенка,— с подливкой жарен. -— Жарэн!—лопочет негр. Она вытирает увлажнившиеся глаза, искоса поглядывая на импрессарио. Он совсем не пьян. Он хмурится, то и дело оборачиваясь к окну. — Стережется,—думает Сундучиха. Дробный, нетерпеливый стук вдрут сотрясает оконную раму. Импрессарио вска- кивает. -— Я сейчас,—говорит он. И выходит из комнаты. 4 3