Сибирские огни, 1930, № 6

— Сундучиху!—загудел зал. Кожевники вытолкнули вперед румяную толстуху. — Граждане,—крикнул Петя Бастрюко!в, появляясь из-за кулись:—как граж- данка Сундукова есть повитуха, а не представитель медицины, я не допущаю ее к опытам. Пьяный пимокат вскочил и полез вперед: — Погодь, я иду! Публика гоготнуда. Кто-то схватил пимоката за полу и он плюхнулся на колени к бывшей купчихе Жернаковой. — Валяй без медицины!—крикнули из зала. Импрессарио поикал плечами и мет- нул доску в воздух, негр поймал ее и мгновенно расщепил о голову. За доской последовала пивкая бутылка, затем тарелка, затем кирпич. Зал неистовствовал. Негра вызывали. Он раскланивался, стоя средь битого кир- пича и щебня. Напоследок ом разбил два кирпича,сразу и так же, как при выходе, будто про- (щаяеь с публикой, правой рукой потряс левую. v n . Во втором отделении концерта выступил хор. Хористы пели, нехотя. На сцене выло нестерпимо душно. Обливаясь потом, девушки и парни пели о колоднике, возметаю- щем пыль. Учитель Кочетков нелепо выкидывал руки. Можно было подумать, что он еобирается лететь. Когда хор скрылся за кулисами, Петя Бастрюков громко об'явил: — Танцы! Зал вышел из оцепенения. Люди повскакали, роняя скамейки, у дверей, ведущих на крыльцо, образовалась пробка. Распорядители начали освобождать зал. Поднялся непереносимый грохот. В пыль- ных туманностях по>гускнели лампочки. У задней стены постепенно выросла гора екамеек. Зал опустел. Распорядители,—парни с красными бантами принесли ведро и че- рез веник смочили под. Гармонист сел на скамейку, приставленную вплотную к сцене. Все было готово. Зал стал наполняться. — Начинай!—крикнул Петя Бастрюков. Гармонист расставил ноги, приловчился • развел лады. . т -—• Вальс!—крикнул один из распоряртелей. Толчея танцев сотрясла нардомовские стены. Маринка и Настенька, вернувшись в зал, встали у дверей. Митя Рубцов подбежал к Маринке, простирая руки: — Пойдем! — Пригласи Настеньку!—сухо ответила Маринка. Она вытолкнула вперед под- ружку и, подойдя к гармонисту, села рядом. Гармонь ревела над ее ухом, танцующие задевали ее,—она сидела, не- двигаясь. Странное оцепенение спеленало ее тело. Она смотрела на танцующих и не видела их. Глаза у нее были пусты. — Позвольте вас пригласить! — послышалось вдруг над ее ухом. Она вздро- гнула. Импрессарио протягивал к ней руки. Она встала, импрессарио обнял ее. Гармошка взвизгнула и захлебнулась. — Опоздали!—засмеялся импрессарио:—ну, ничего. Он легонько дернул ее за руку и она опустилась на скамейку. — Вас Мариной зовут? —• спросил он, усаживаясь рядом. — Маринкой. — Прекрасное имя. — Он сложил ладони и выставил их вперед: — Такое же, как у Марины Мнишек. Вы не помните Марину Мнишек у Пушкина? Девушка несмело улыбнулась: она не помнила Марину Мнишек, она ничего не помнила. Импрессарио придвинулся к ней ближе. Теперь плечи их касались. Он взял ее руку. РУКУ-