Сибирские огни, 1930, № 6

Наружно я остался спокоен, ибо спокойствие до этих пор лгало мне. Оно—это тупое спокойствие, вдруг дрогнуло, как Тонкая струна. — Видишь ли, — дружески кладет руку на мое плечо Петр, и, словно понимая седоков, коли шагают в ногу.—Я всегда имел в виду эту большую, горную, удиви- тельную страну—Хакасию, Шорию, Урянхай. Так вот же она Девья яма! Чего искать больше?.. Здесь!...—восклицает он и хитро щурится. «Вот оно что! Он гордится этой парадоксальной догадкой! Он может гордиться ею. Он прав»... — Да! Мы плохо... Неуклюже, медленно распахивали эту мертвую целину. На- ши туристы эти места превратили в музей, а людей—в инструкторов и экспонатов... Какой самообман!.. Здесь предстоит борьба. Здесь будем мы вести свирепые бои с Кривыми. Он отвел от головы сырую, колкую ветвь. Это движение и слова еще туже затягивают узел большой и мучительной зада- чи. Я вдруг теряю себя... И потому с наслаждением падаю в горький и ненужный про- вал обиды за себя. — Да что вы со Ждановым взялись прикидываться умниками! Ну пусть я не- умеха. .. мечтатель... пусть свернул в сторону. Пусть!.. Я, конечно, никогда не сумею разработать планов и сметы советизации этих мест. Это сделал твой пройдоха—Жда- нов. Да, я и не хочу. Я просто желаю быть самим собой. — Ты просто бесишься,—спокойно заметил Петр.—Ведь ничего еще страшного пока не случилось?... Чего ты повял Васька? Я закусил губу и больно шамбуром протянул коня. «Нет, случилось!». Он рва- нулся вперед, едва не столкнув с тропы Андрея-Хакаса. Тот густо выбранился вслед. А вечером стряслось самое неожиданное. К Петру подошел с небольшим пакетом в руке Жданов и сказал, потирая ладо- нью нажаренный солнцем голый локоть: — Вот здесь заявление, Петр. Ты отвезешь его туда,—локоть качнулся на се- вер.—Они там поймут. А не поймут—скажешь... Здесь я нужнее... А? Петр?—в'голо- се дрогнула по-ребячьи горячая просьба.—Только деньги прошу послать сюда скорее... Петр над головой своей высоко взметнул кепку. — На! Держи пять!—крикнул он звонко, как комсомолец при встрече, и бро- сил занесенную руку в ждановскую протянутую ладонь. —- Вот и ладно... и хорошо, Петр. Правда? Мы ведь их... выставим отсюда— лесных баранов?.. А сюда—колхозы... Андрей-Хакас изумленно пожевал бороду: — Ты что же это? Еще искать яму хочешь?.. Упорный какой!.. — Нет,—отмахнулся Жданов.—Более спокойное заданье есть...—Работать!... Действовать!... Твоего хозяина за жабры брать. А?.. Как ты?.. — Трудно. Ой, трудно!.. Темные мы. Таких людей боимся,—серьезно ответил Андрей-Хакас и потемнел. Они долго и напряженно молчали, потом вместе глянули на меня. В их лицах— суровых, грубых, не бритых лицах товарищей я прочел ясный вопрос: — А ты?. .. Мучительный стыд половодьем крови захлестнул мне лицо. Я отсунулся от костра.... I Они поняли меня, мою опущенную голову, вялые набухшие губы. Они отверну- лись от меня и принялись обсуждать связанные с переброской Жданова—разные дела... ...Так малоговорящая фамилия и осталась малоговорящей: Фп-но-ге-нов. «Ты ужасный еретик, Васька. Зачем ты пришел к нему? Что ты ему еще ска- жешь? Какая твоя к нему может быть мысль?» Знакомый хриповатый бас разносился по улице. Я прильнул к стене, чтобы луч- ше слышать; и притаил дыхание.