Сибирские огни, 1930, № 6

Десяток мужчин и женщин—хакасов, пытаясь установить подобие очереди, тол- ^ кались и судачили у новенького крыльца. У каждого в руках была сумка, мешок или к вдерко, или берестяный туя с. А на крыльце стоял сам Митрь Ваныч и по двору, к от погреба к сараю, носилась маленькая его дочь. m о ш Шел настоящий торг: между перильцами виднелись кринки, битоны, на стене, на f гвоздях — куски мяса, с погреба доставали сало, масло, из мешков—картофель, лук. '. Люди забирали у занмщика купленное, раскланивались, жали ему руку и уходили, сто- S рожко оглядывая наш сеновал. « Когда все кончилось и признаки товаров' с крыльца исчезли,—в распахнутую ч. калитку протиснулись еще трое людей. Двух я узнал с первого взгляда: сморщенный « старик, женщина, с деревянным сосудом и еще третий, у которого, вместо носа, чер- =х нели две жуткие дырки. оё Каждый нес по большому мешку, набитому чем-то пухлым. Еще один—малонь- g кий пудовичок торчал у старика под мышкой. Чувалы были сброшены прямо наземь, = а пудовик принял и развязал сам заимщик. Стайка белых мушек вылетела из нутра мешка. Там оказался нежный, пестрый пух дичи и кур. Хозяин раскрыл портмонет. Тогда я шире распахнул дверь сенника и вышел наружу. Пудовик с пухом молниеносно исчез. Люди отметили мое присутствие легким шепотком. Хозяин снял шляпу. — А-а... Василий Павлыч! Чего рано встать изволили? Вот не ожидал!—пошел он ко мне навстречу, потирая на ходу пальцы, как будто они враз озябли. — Вижу, что... не ждали,—с удовольствием отметил я некоторую излишнюю торопливость в движениях человека. — Спекулируете? — напрямик спросил я, с притаенной усмешкой вспоминая свой сон. Человек протянул мне ладонь. Я должен был погвать ее. Он тоже смеялся и уже овладел своими движениями и спокойной волей, как бы играл простоватой душевной прямотой. Он оглянулся на охотников, а те уже удирали в калитку, оставив мешки ва- ляться перед крыльцом. — Вы гляньте-ка, чего они тут трое здоровых людей заробили. Ведь грех!.. Один из мешков был ловко подброшен мне под ноги. Сквозь расползающуюся материю можно было разглядеть свежий, зеленый, пахший болотной сыростью мох. •— Вот,—торжествующе сказал заимщик,—производительность ихнего ; труда!.. Это было произнесено столь уверенно, что я уже не решился напоминать о бе- лом пудовике. Я прошел мимо пасечника и крикнул за калитку: — Андрей!.. Давай коней—седлаться будем. Вскоре показались с сеновала Жданов и Петр. Повторилась процедура чая. Мои друзья торопились, видя мою хмурость и бестолковую, невязкую суету пасечника. Он упрашивал остаться у него еще на ночку, а мы боялись поднять на него глаза. — Можно ли в тайге к кулакам заезжать?—спросил нас наедине Петр. — Можно,—ответил Жданов,—только с умом,—и при этом покосился в мой угол. Мы выехали с пасеки в сопровождении Дони, которая верхом на неоседланной кобылке должна была нас вывести на ближайший и сухой путь к следующему зимовью. — Доня, вправо держи, к горе ближе,—напутствовал дочь заимщик.—По бере- говой дороге ныне после дождиков грязь стоит. Как куст увидите—так вверх... И все вверх, в горку, обочь ручья. Он долго на прощанье махал своей, издали заметной, серой шляпой. — Доня, влево,, на реку держи,—твердо приказал девочке Петр, как только был найден отмеченный пасечником куст. Девочка сморщила нос, оглянулась на заимку и уже приставила кулачок к глазам. Сибирские огни 2 л,