Сибирские огни, 1930, № 5

!£ Федосья покраснела. Андрей Фомич заметил смущенье жены, встал, подошел к • ней, обхватил ее за плечи. з" — Отчего покраснела? Ишь, как огнем полыхнуло! Ц — Пустяки... — Федосья прижалась к мужу. — Пустяки, Андрюша! о — А ты по пустякам не красней! — шутливо прикрикнул Андрей Фомич и от- о вел голову Федосьи, стараясь заглянуть ей прямо в глаза. — Все-таки ты о пустяках £ своих выкладывай! Ну, не вертись, товарищ! | Федосья замялась, поежилась. Но, почувствовав крепкую ласку сильных рук, ос- ' о мелела и рассказала Андрею Фомичу про догадку Нади. < Андрей Фомич ослабил руки, слегка отодвинулся от жены и свистнул. — Видал ты! Значит, это ты у меня спецов разгоняешь!.. Ну и ну! Не может о быть! Отпустив руки и оставив Федосью, он шагнул по комнате, остановился, снова £ шагнул и повторил: £ •— Не может быть! 2 Вдруг он вспомнил разговор свой с приезжей партийкой. Как же он раньше не о сообразил? Здорово! Андрей Фомич остановился посреди комнаты и рассмеялся. Федосья посмотрела на него с легким недоумением, все еще красная, но уже улыбаясь и прихо- У дя в себя, сбрасывая смущенье. — Любовная волынка! — смеясь, прокричал Андрей Фомич. — Любовная во- лынка замотала интеллигента трухлявого! Сдал! Все сдал ради любвишки! Ай да ну!.. Слова Андрея Фомича и громкий смех его как-то тронули Федосью. Она сжалась,, потускнела. Ей никогда не был близок (Карпов, ее никогда не тянуло к нему, и он ниче- го не значил в ее жизни, но по-женски ей стало его жалко. И ей на мгновенье стало неприятно, что муж так грубо, так открыто насмехается над инженером. И еще стало ей обидно и досадно на мужа за его слова о любви, о любовной волынке. Она сжалась. А Андрей Фомич, заметив в ней какую-то перемену, снова подошел и притянул ее к себе. Прижимаясь щекою к его груди, Федосья глухо прошептала: — А ты, Андрюша, ради меня разве не пострадал бы? — Я то? — переспросил Андрей Фомич, заглядывая в ее глаза. — Я, Фенька, любовь понимаю крепко! Любовь в моем жизненном деле помехою быть не может! Не должна! Слышишь?.. Он притянул ее к себе и крепко поцеловал. V. I Снега и холод. Хребты, пестро засыпанные снегом. Радостная первопутка. Воз- дух звонок. В воздухе звуки гулки и полновесны. Дым над фабрикой густ и яростен. Дым клубится сочно и весело. Но над новою трубою недостроенного цеха нет дыма. Цех молчит. Медленно, вяло, неполно, по-зим- нему идет постройка. От медлительности и вялости работы сжимаются у Андрея Фо- мича кулаки, темнеет лицо, и злые слова рвутся с уст. Но из города, после неоднократных напоминаний и требований, наконец, ответи- ли, что на-днях выезжает на фабрику инженер, заместитель Карпова. В конторе прочи- тали бумагу, стали обсуждать ее и гадать о новом техническом директоре. — Да-а... — сообразил Плескач. — Вот и новенький появится. Заместо Кар- пова. А как дело пойдет, неизвестно! — Дело пойдет, как по маслу! — хитро отозвался кто-то. — Приедет новый и опять канитель закрутится, завьется! Еще пуще прежнего постройка зашумит! — Зашумит! — захихикал Плескач пренебрежительно и злорадно и уткнулся в свои ведомости и книга. Инженер, присланный на смену Карпову, приехал по санному пути. Дорога толь- ко-что установилась, сытая лошадь несла легко и сильно. Снег летел из-под копыт ве- село и озорно. Андрей Фомич встретил нового инженера со сдержанной замкнутостью п насто- роженно. У нового инженера было усталое лицо, желтые жилистые руки, глухой голос, «Хворый!» — неприязненно подумал о нем Андрей Фомич,