Сибирские огни, 1930, № 5

о s темы на тему, говорили о повседневном, о происшествиях в цехах, о клубных поста- g новках, о семейных делах. 3 Евтихиева уселась рядом со Степанидой и тихо расспрашивала ее о чем-то. =• Степанида стыдливо прятала живот, но улыбалась спокойно и на лице ее играли ру- мянцы. е о Капустин, рассказывая о фабричных делах, вдруг перескочил неожиданно на о другое: § — А Карпов окончательно уходит с фабрики! Уперся, причины не об'ясняет и § твердит одно: освободите, не могу работать!.. Вот беда со спецами! Как их ни убла- 0 жай, а коли заберут себе что в голову, ну, никакими силами не уговоришь! < — Жалко! — отозвался Лавошников. — Дельный и знающий инженер. И дело свое горячо принимал. Что с им случилось? § — Никак понять не можем! Главное, причины дознаться никак нельзя! В углу, примостившись на краешке табуретки, возилась со своею Веркою Надя. £ Девочка мешала ей слушать и она тихо грозила ей: — У-у! несознательная! Слушай, что дяди и тети говорят! Слушай! 2 Лавошников, занятый разговором о Карпове, с недоумением развел руками: о — Вот именно—причины дознаться никак нельзя! У Нади в этот момент затихла Верка, и девушка смогла вмешаться в интерес- ный разговор. — Да что вы все ищете, да найти не можете? Причина известная—ревность! Возревновал он. — Ревность? Какая? По какому случаю? Надя засмеялась: — Слепые вы, что ли! Да он ведь, инженер, за Федосьей по пятам ходил, заво- раживал ее. А тут директор наш возьми да и перехвати ее у него! — А, глупости! — возмутилась Федосья. — И как тебе не стыдно? — Ты не обижайся! Тебя не касается. Касаемо это инженера. Ты не обижайся! В комнате на некоторое время стало тихо. Все притаились и замолкли в глухой досадливой неловкости, Федосья сидела красная, гневная. У Нади на губах трепетала растерянная, виноватая улыбка. —- Конечно, никто, Федосья, про тебя плохо не говорит... — Разорвала молча- ние и неловкость Евтихиева. — При чем тут твоя вина? Никакой нету! Надя тебе не в обиду это сказала, а так.... — Не в обиду! Честное слово, нет! — горячо прокричала Надя. — Ну, будет! — успокоил всех Капустин. — Ерунда! Вряд ли Карпов по этой причине бежит отсюда. Может быть, где-нибудь получше устраивается, на высшей ставке... И чорт их знает, интеллигентов этих! Горел, всей душой кипел за постройку, до середки довел—и айда дальше! Кишка у них тонка, или что-нибудь в этом роде? — По-моему,—определила Евтихиева,—ежли бы он на самом деле душою за дело горел, так никакими силами его от него не оторвали бы!.. Значит, выходит, не го- рел он душою, а так себе, коптел... — Все может быть! Гости разговорились снова. Но Федосья пробралась к Николаю и шепнула ему, что хочет уходить домой. Николай с сожалением поглядел вокруг себя, но встал и по- тянулся за -платьем. Когда Федосья с братом вышли на улицу, все кругом было уже белым-бело. Рых- лый первый снег налипал на нога, на рыхлом первом снегу оставались после них чер- ные следы. Николай проводил сестру молча до ее дома и сам пошел дальше к себе. Федосья застала мужа дома. Он только что вернулся из конторы, где разбирался в оставляемых Карповым делах. — Погостила?-—весело встретил Андрей Фомич Федосью. — Погостила! — улыбнулась Федосья и подошла к столу, за которым сидел муж. — Там еще остались, а мы с Николаем раньше ушли. е л т Отчего же?- 5 9