Сибирские огни, 1930, № 5

gj лову и раздельно, вкладывая в слова брезгливую ярость и неутешимое презрение, спрэ- 3 сил: з- — У тебя што происходит с директором? * Федосья на мгновенье опустила глаза, но сразу же встряхнулась, поглядела на § мать, на брата и ответила: £ — Мы завтра записываться с им идем... Я, тятя, вчера еще хотела тебе ска- £ загь, да не пришлось... | — Вот... так! — задыхаясь от изумления и какого-то испуга, протянул Павел о Николаевич. — Угостила*доченька! Записываться идет, а родителям напоследок ска- < зывает!.. Красота! Заслужили, значит!.. ^ Павел Николаевич махнул рукою, сжал губы и круто повернул из комнаты. Мать § схватила Федосью за плечо: — Да когды же это вы сговорились с ним? Девушка исподлобья глянула на мать, полуоткрыла губы, обнажив свежую бе- 0_ S лизну зубов. Николай весело улыбался. Взглянув на него, улыбнулась и Федосья и 5 шутливо, но с нежной насмешкой в голосе заметила: о о S — А долго ли!? Мать вздохнула, ухватила конец головного платка, смахнула ненужную слезу и потянулась ласково к дочери. II. Глазуровщицы обступили Федосью и стали поздравлять. — Ну, Федосья, молодчина! — сказала, сияя дружелюбною улыбкою Павлов- на. — Мы, баггь, думали, что тебя инженер захапает, а ты дилектора цапанула самого! Молодчина! Федосья, подавляя смущенье, отшучивалась. Женщины оглядывали ее, словно обновилась она чем-то, стала иной, и она ежилась под их лукавыми, щупающими, бес- стыдными бабьими взглядами. — И что вы меня этак разглядываете? — А как же?—посыпалось кругом. — Ты теперь молодуха, бабочкой стала! — Скончала свои девьи дни! Павловна отстранила других и прижала Федосью к ее столу: — (Неуж ты теперь на работу станешь ходить? — А почему нет? — Да пошто она тебе теперь, работа эта? Ты теперь барыней можешь жить... дилекторша! Ты прислугу заведи да орудуй своим хозяйством... мужа ублажай! Павловну поддержали: — Зачем тебе трудиться? Хватит с вас жалованья мужнего! — Обновы шей д,а ребятишек жди! У Федосьи зарделись щеки. Она выпрямилась, поправила косыночку на волосах. — Мы с Андреем Фомичем так порешили: останусь я, как прежде, на работе... Останусь. # — Чудачка! Да зачем же?—накинулись на девушку работницы, некоторые с недоуменьем, иные с каким-то раздражением. Павловна замолчала, задумалась и стала к чему-то прислушиваться. — В прежние-то годы этакого и не бывало... — с сожалением и упреком CKJ- зала она. — Прежде-то не дозволил бы мужик, Да и сама бы в барыни полезла... — То прежде, а не теперь! — задорно прокричала комсомолка, — Да какой бы товарищ Широких коммунист был, если бы Федосью в стряпухи к себе да в няньки пота- щил! Она самостоятельная! Не раба ему!.. А на работе осталась, так еще пуще свою самостоятельность почувствует!.. — Понимаешь ты много в семейной, в замужней' жизни! — Молчала бы!.. Федосья стряхнула с себя неловкость и смущенье, с которыми пришла в это ут- ро в глазуровочное отделение, и встала на работу, как обычно, как вчера, как всегда.