Сибирские огни, 1930, № 5

5 Глава тринадцатая 1 I. SP о Собрание в клубе было на редкость многолюдное. По фабрике оповещено было о заранее и в стенгазете заголовки давно орали, что на собрании будут судить вредите- о лей. О вредителях и вредительстве в последнее время ходило много толков, много пи- 1х сали в газетах, и рабочих заинтересовал этот общественный суд на собственными вре- | дителями. Рабочие пришли в клуб на собрание густою толпою. А вместе с рабочими о пришли и любопытные, падкие до зрелищ, посторонние фабрике люди. Пришли кой-кто < из Высоких Бугров. И вопреки обыкновению на это собрание явились и почти все кон- m торские. Даже Плескач и Власыч. § • Докладчика выслушали внимательно и напряженно. Докладчик собрал свои бу- мажки и примостился к столу президиума. Председатель предложил желающим выска- £ заться. « Сначала, как это всегда бывает, никто не брал слова. Гудели, переговаривались, | спорили с соседями. Но лезть на эстраду и публично выкладывать свои мнения, свои £ соображения не решались. Председатель поглядел в зыбкое многолюдье зала, скольз- • нуд взглядом по многоголовому собранию, укорил: s — Что же это, по такому важному вопросу и, скажите пожалуйста, охотников нет?! Ну, кто желающий? Постеснялись. Но, наконец, кто-то раскачался и выступил. И стоило только на- чать одному, как в президиум посыпались записки с просьбой предоставить слово. Рабочие разговорились. Имя Черепахина, мастера-вредителя, замелькало в речах 'все чаще и чаще. Но говорили о вредительстве Черепахина по-разному. Нашлись рабо- чие, которые, как и Николай в споре с Лавошниковым, умаляли вину Черепахина, об'- ясняли его поступок ревностью к новому человеку в цеху. — Снисхожденье ему следует сделать! — настаивали они. — Он, вишь, сколь- ко лет был главным закоперщиком в цеху и все на своем горбу выносил... Обидно ему, товарищи, стало, что не признают его мнения, что со стороны человека позвали на улучшение! — Затменье на него нашло! Но один за другим, вскипая негодованием и возмущением, выходили иные, те, кто чувствовал злобность и коварность мастера, и обрушивались на защитников Чере- пахина и твердили жестко и упорно: — Вредитель — и никаких! Выступил и новый председатель фабкома. Говорил Лавошников. Долго и обстой-, тельно останавливался на поведении и на поступке Черепахина Капустин. Павел Николаевич, оправившийся от болезни, слушал ораторов молча. Ему было немного жалко Черепахина, которого он знал давно и считал знающим и толковым ма- стером. И жалость эта не позволяла ему легко и просто осудить Черепахина. Жалость эта мешала ему пойти за темп, кто безоговорочно и решительно признавал Черепахи- на злостным вредителем. Но он не мог согласиться целиком и с теми, товарищами, ко- торые оправдывали мастера, относя его поступок с художником к простой ошибке. — Как же, какая тут ошибка? — размышлял он, вслушиваясь в речи и тех и других. — Ведь он обдумал все, когда Никулину краски неподходящие намешивал! Он ведь понимал, что художника, если не откроется истина, с фабрики попрут!...». Павел Николаевич сомневался, не' знал толком, где настоящая правда. И беспо- койство вползло в него. Мысли назойливо нахлынули на него, взволновали его. И он не удержался и попросил себе слово, когда председатель предложил записаться желаю- щих пред тем, как закрыть запись ораторов. Выходил на трибуну Павел Николаевич с тревогой и почти раскаиваясь, что за- писался говорить. А тут еще кругом зашумели, задвигались, заинтересовались, загуде- ли, когда он пошел к трибуне и стал подыматься по- двум ступенькам на сцену. — Смеются над стариком!—мелькнуло у него в мыслях. — На срам я полез!— _ Но, взобравшись на место и оглядев волнующуюся толпу, он овладел собою, потрогал пг пуговицу на пиджаке, нахмурился, начал: