Сибирские огни, 1930, № 5

В библиотеку пришел брат пьянствовавшего когда-то с нами Тихомирова и не- решительно, как бы невзначай, осведомился: — А правда ли, Владимир Романович, что Семена Павловича уволили только за то, что он верующий? — Не знаю. Меня это мало интересует. А вам, собственно, какое дело? Нужно сказать, что мне. с этими Тихомировыми пришлось уже повозиться в ячейке, в спортивном кружке. Баптисты Тихомировы и Грядуновы засели в спорткруж- ке прочно, разлагали его завзятым рекордсменством и даже пытались перетянуть не- которых спортсменов в баптизм. Мне, апоргу комсомольской ячейки, было поручено выставить их из кружка, Сопротивлялись они отчаянно, грозили поймать в темном за- коулке и хорошенько отлупить. Огорошенный грубым отпором Тихомиров растерянно пробормотал: — Извиняюсь, извиняюсь... Я так, просто, спросил... Но уходя, в коридоре, он нарочно громко сказал бывшему с ним товарищу: — Знаем мы этих карьеристов. С'ел человека и задается. Меня передернуло, за сердце схватила безрассудная злость. Зоя Платоновна Чирикова почему-то пришла с заднего хода, через квартиру сто- рожа, Забравшись в угол, раскрыла какую-то книгу, но читала рассеянно, больше по- сматривала на меня. Было ясно, что ей очень хочется поговорить. Не утерпев, начала разговор непомерно ласковым и ехидно воркующим тоном. — Уж теперь-то вы, Владимир Романович, перевернете вверх дном всю библио- теку, теперь у вас больше возможности, есть куда приложить нерастраченные силы, широкое поле для деятельности. Уж теперь-то вы можете переделать все по своему вкусу и желанию. Я отмалчивался, сосредоточенно нйдводя итоги дневной выдачи. Но Зоя Плато- новна не унималась. — А все же, что вы думаете предпринять, Владимир Романович? — Что я думаю? А вам это интересно? Вот, пожалуйста: думаю основательно почистить существующие кружки, привести технику библиотеки в соответствующий порядок, а, главным образом, упор в работе библиотеки сделать на рабочих, на лик- пункты, на школы малограмотных. Вам это нравится, Зоя Платоновна? •— Я-то при чем? Я — не заведывающий, мне это безразлично... Она помолчала... — Кстати, не знаете, где теперь Семен Павлович? — Не знаю. Должно быть, без работы ходит... — Да, Так. Мне все же жалко Семена Павловича. Что бы про него ни говори- ли... Он очень культурный, очень хороший человек. Зоя Платоновна замолчала на одну минуту. — Я все же не понимаю, никак не могу понять этой истории. Предположим, что вы хотите совершить в стране большие дела, поднять кулмурность населения, обучить грамоте тысячи и, может быть, мил- лионьь людей. Тогда отсюда следует, что каждый культурный работник должен быть бесконечно ценен, должен получать большую поддержку и помощь, должен пользовать- ся всяческими симпатиями и сочувствием власти. Ведь это, кажется, так и следует по вашей политграмоте и уставам?.. А ведь Семен Павлович очень культурен. Извините, но его не сравнишь-* с 'вами; вы против него—неграмотный—тупица! Я ждал, что это слово будет брошено в меня. Я готовился дать отпор. «Хватит,—сказал я себе,—хватит валять дурака, надо заткнуть ей глотку». — Спасибо, Зоя Платоновна!.. А вообще-то прпшло время закрывать библиотек ку. Поэтому, Зоя Платоновна, будьте любезны—-вытряхнитесь из библиотеки... Зоя Платоновна закачалась: . — Опять! Что за пошлости, как вам не надоест... О карьеризме мне напоминали часто и последовательно. В это время я был особенно нелюдпм. И только в ячейке, среди равных мне, я забывал все неприятное, преподнесенное тусклой библиотечной средой.