Сибирские огни, 1930, № 5

У библиотекарей я был скован своей неуклю&естью, неуменьем складно гово- рить, вечно боялся отмочить что-нибудь такое, от чего библиотекарши расширят изу- мленные глаза и пренебрежительно поставят мне надменные, но сутулые спины. У молодежи я мог держаться непринужденно и просто. Несколько лет постоянного общения с рабочими, с производственной комсомоль- ской ячейкой оказали свое действие. Самое ценное, что привил мне комсомол,—это уме- ние сознательно и яростно ненавидеть классового врага. Ненавидеть не только явного, неприкрытого врага—попа, кулака, спекулянта, нэпмана, но и все старье, всю чинов- ничью рутину, консервативность, показную прилизанность, причесанность. И когда я с такой меркой подошел к библиотечной работе, к самим виденным мною библиотекарям, то оказалось, что здесь многое нужно взрывать и громить вдоль и поперек. Среди би- блиотекарей были настоящие чиновники. Они на свою работу смотрели, как на утомительную и нудную казенную службу, нести которую им, волей обстоятельств, приходится только потому, что она дает им средства к пропитанию. «Комсомольская правда» почти в каждом номере вскрывала такие гнойники, вскрывала плесень и гниль в различных культурно-просветительных организациях. Я, читая эти статьи и заметки, благодушно разводил руками и удивлялся: «какие все же пакости есть на свете!.. Почему у нас все так спокойно?». Гниль и плесень в своей библиотечной среде я заметил только через два года работы. Сжившись с гнилью, при- выкнув к плесени, я не обращал на них внимания. И только взглянув нечаянно со сто- роны, я начал понимать, какую сделал оплошку. Понадобилось длительное воздействие комсомола и комсомольской печати, когда я научился видеть недостатки, вскрывать их и бороться с ними. Первое, что поражало в библиотечной среде,—это обилие густых сплетен. Сплет- ничали с любовью, без зазрения совести, точно забавлялись невинной, приятной и кра- сивой игрой. Сплетничали о всех, кто подвертывался на язык: о читателях, о сослужив- цах, о начальстве, об учителях, о родственниках... Про книгоношу библиотеки им. Зиновьева рассказывали, что она сошлась с же- натым библиотекарем Николаем Ивановичем, и что для своих любовных дел они часто спускаются в архив. Жалели жену Николая Ивановича, злобились на эту библиотекар- шу, нагло отбивающую чужих мужей. Августа Павловна, худая, остроносая, не то немка, не то эстонка, одевалась с принципиальной старомодностью в гимназическую крылатую пелеринку, квадратную профессорскую шапочку с меховой оторочкой, носила облысевшую лисью муфту и чер- ную длинную до пяток юбку. Рассказывали, ^то она, кроме того, носит корсет и влюб- лена в работающего в коллекторе шифровальщика, такого же старообразного, желтого, унылого, безукоризненно любезного человека, которого переплетчики наградили едки- ми прозвищами «красная девушка», «монах», «исусик». Шифровальщик в свою очередь вечно торчал в канцелярии, под боком у машинистки, длинной, тощей, угольно-черной брюнетки из перезрелых. Рассказывали о сантиментальных сценах тихой ревности, разыгрывавшихся между этими тремя людьми. Передавали большой ведомственный «скандал», возникший в начальственных кругах. Раньше в городе были две центральных библиотеки и в них — два заведы- вающпх, соперничавшие между собой. Один из них, пытаясь угробить другого, внес проект о слиянии библиотек. По простоте душевной он счел, что его обязательно на- значат заведывать этой об'единенной библиотекой, как автора проекта. Но когда библи- отеки слились, ОНО назначил заведывающим партийца, из рабочих. По поводу того, что партиец не имеет ни малейшей специальной библиотечной подготовки, по закоул- кам шли горячие шептания, разжигаемые об'единенной яростью оставшихся с носом прежних завов. Многие из библиотекарей считали долгом сообщить сведения о своем сослуживце, его родне и знакомых. Оказалось, что в библиотеках работают почти целиком выходцы из чуждой пролетариату среды: три поповны, один попович, дочка жандармского пол- ковника, два купеческих сынка, жена кадета-прапорщика, сын и компаньон крупного фабриканта, Остальные, в лучшем случае, были потомками мещан, мелких рыночных