Сибирские огни, 1930, № 4

S К концу дня Степанида освоилась, привыкла к многолюдью укупорочной, подняла Э голову и стала работать спокойней и внимательней. з" После гудка, стаскивая с себя ходщевый халат, Степанида долго стояла в стран- ® ной задумчивости, в чему-то прислушиваясь, о чем-то соображая. Работницы проходи- g ли мимо нее, громко разговаривая, удовлетворенные, что рабочий день кончился, то- g ропясь домой, к ребятишкам, к домашним, к роздыху. А она мешкала, g Кто-то окликнул ее: § —• Степанида! Чего домой не собираешься? 0 Степанида вздрогнула. < «Домой»—это слово обожгло ее. Она сжалась. Она промолчала, и губы у нее за- дрожали. А спросившая прошла мимо, не придав значения тому, о чем она спросила. m Медленно и устало вышла Степанида из дверей. На фабричном дворе замирала | жизнь. Кучками, поспешно проходили рабочие. Двор пустел. Нехотя пошла Степанида, <_" не глядя по сторонам^ От глазуровочного отделения из группки работниц вышла Евти- ш хиева и почти побежала к Степаниде, за ней заторопилась еще какая-то женщина. — Задержалась я немного, Степанида! — запыхавшись, сказала Евтихиева, по- g ровнявшись с девушкой. — Я думала, ты уж одна пошла... — Здравствуй! — протянула руку Степаниде спутница Евтихиевой. — Ты ме- ^ ня не знаешь, а я наслышана о тебе... Мы с тобой, девушка, одной судьбы.. — Ладно, ладно, Надя, будет! — сурово остановила женщину Евтихиева. -— Ну, какой это разговор?.. Степанида испуганно взглянула на женщину. Исхудалая, с блестящими беспокой- ными глазами эта молоденькая женщина чем-то растревожила ее и она вздохнула, и вздох у нее вышел неожиданно громкий и болезненный. —- Пустой это разговор!.. — повторила Евтихиева и, как бы заслоняя Степани- ду от Нади, придвинулась к девушке, заглянула ей в глаза и,улыбнулась. — Ну, поработала? Все в исправности?.. — Поработала... Что уж... Все трое вышли на улицу. Надя снова протиснулась ближе к Степаниде и снача- ла молча оглядела ее. Потом улыбка изменила ее лицо—худое и нервное, и оно засия- ло мимолетной радостью, просветлело ласкою. — Ты ступай ко мне... Погляди на мое житье... На мою Верку погляди!.. Такая растет расчудесная... Честное слово, ступай!.. — Погоди, Надя, ну, что пристала! — уже менее сурово вмешалась Евтихие- ва. — Дай девке отдохнуть. Надоедаешь ты всем со своей Веркой! — А что, — разве не хороша?... — хвастливо сверкнула глазами женщина. — Хороша, хороша!..—рассмеялась Евтихиева. Степанида изумленно прислушивалась к словам Нади. Она встречалась с нею впервые, по знала о ней и вспомнила, что это, видно, та самая девушка глазуровщица, с которой приключился грех, и которая родила ребенка от неизвестного отца.—«Госпо- ди»—-испуганно подумала Степанида. — «Да как же ей не стыдно?»... И своя беда, свой собственный грех припомнились ей с невыносимой отчетливостью и новизною. На перекрестке Надя сунула руку обеим девушкам и побежала в сторону. — Заходи, слышь! — крикнула она на прощанье и скрылась. Молча дошлп Степанида с Евтихиевой до дому. У Евтихиевой в квартире старшего, семейного, брата, с которым она жила вме- сте, была отдельная просторная комната. Когда утром Евтихиева встретила Степаниду у своего дома, она решительно устроила ее у себя, поставка койку в комнату, ссуди- ла ее постелью, заставила занять свободный угол. Вез улыбки, с ласковой настойчиво- стью сказала: — Вот тебе покамест дом. К старикам своим не ходи до времени... Пущай не думают, что без них свет клином сошелся... Ты — самостоятельная. У тебя заработок свой есть... Чего на самом деде!.. Степанида осталась у нее. Было все для нее непонятно, неясно. Не знала она — как же будет с домом, с родителями. Боялась отца, Боялась, что он придет сюда, за- ставит силою вернуться домой. Пуще всего боялась будущего.