Сибирские огни, 1930, № 4

-—- Я чувствую, что так надо,—добавил он громко. — За свои действия я отчи- таюсь. -— Ладно,—неясно ответило собрание. В дверях показалась сердитая сторожиха. Растопыренной пятерней она чесала затылок. Платок сполз ей на глаза. Она проворчала что-то насчет сверхурочных. На нее не обратили никакого внимания. Она зевнула, чуть не выворотив челюсти, и прислони- лась к косяку. Голосование было единодушным. Карпюк тор'опливо сбросал в портфель свои тетрадки, листочки и карандаши. В текущих делах вопросов не оказалось. Павел и Эмма вышли последними. • По улице, переполненной мокрым месивом тумана, пришлось пробираться ощу- пью. Павел немного отстал. Извозчик, уснувший на высоких козлах фаэтона, и его неподвижная мяча из- дали казались двугорбым верблюдом. Дома, телеграфные столбы выплывали и утвер- ждались на месте только когда к ним подходили вплотную. Павел догнал Эмму, смутно ориентируясь на звук ее шагов и белеющую повязку. — Ты устала? — Нет. Как ты думаешь,—они поверили? — Кто? А-а... — Все на меня так смотрели... Будто я в чем-то виновата. — Я думаю,—поверили. — Паша! Эмма поймала руку Павла и прижала его ладонь к пухлой разлучи не ребер. — Я, маленькая, думала, что здесь душа. — Это желудок,—засмеялся Павел. —- Нет—душа,—стиснув его ладонь, серьезно сказала она.—И вот здесь у ме- ня все переломалось. Все, все, ни одного целого уголышка... Даже страшно. — Ничего,—затрудняясь пробормотал Павел.—Заживет. — Не зна-аю. Эмма оглянулась назад. На том месте, где должны были стоять резные заводские ворота, в молочном ту- мане качался, разметывая тени, одинокий фонарь. Еще ниже и дальше горели два мут- ных огня: это был свет в домашнем кабинете Крафта. — Не знаю,—повторила Эмма, невольно замедляя шаги. Они вышли на опустевшую пристань. У их ног лежала свинцовая бесшумная ре- ка. Над ней неистовствовали густые волны тумана. Павел и Эмма ускорили шаги, стараясь удержать невольную дрожь. Тело каза- лось обернутым мокрой простыней. Воздух был так густ, что, дыша, они широко рас- крывали рты. Их лица покрылись холодной испариной. У калитки своего дома они остановились. Сквозь плотную пелену тумана до них донеслись запахи молодого вина, дрожжей и теплого хлеба.