Сибирские огни, 1930, № 4

S — Земляки,—рассеянно сказал Карпюк,—Как же, товарищи, насчет заметки? д Поговорить надо. ж — Давно говорено г —нахмурился сероглазый парень,—да нас не больно спра- 2 шивают. Ишь, затворились! £ Розовощекая купорщица выступила вперед. Y — Оно как сказать? Слушки ходят по заводу всякие. Почитай, с весны,—раз- I говорчиво начала она. < Кариюк вытащил блок-нот и карандаш. Купорщица мгновенно смолкла, о — Ты про меня не пиши,—испуганно зашептала она.—Я тут при чем? Я толь- а. ко рассказываю. г — У нас тут доносчики есть. Пожалуй, к воротам вылетишь,—вставил седо- х усый, попыхивая своей трубкой. — Какие доносчики?—встревожился Карпюк. Группа взволнованно загудела. — Хозяйские шепталы. — Почаще бывайте у нас, узнаете какие. — Вам из городу ие видно. Желтолицый бондарь Кознев присел рядом с Картоном и вынул кисет. — Заметка—што? В ней и половину не сказано. Он свернул толстую цигарку и, искоса поглядывая на товарищей, начал об- стоятельный рассказ. На заседание фракции Карпюк попал часом позднее. Никто его не заметил. Только Гиллерт, за председательским столом, как-то стран- но выпрямился. От техсекретаря Ниткина остался один тщательно расчесанный затылок,—так он распластался над протоколом. В комнате были парные запахи усталых человеческих тел. В угловом окне тре- петали пунцовые тени заката. Говорила Очкасова. Она часто отирала рот концом косынки. Ее курносое лицо покраснело пятнами. — ...Клюкин применил к себе много нежности, товарищи. Несмотря на то, хотя он рабочий. От того получился у нас такой рикошет. Возьмем портфель. Какая это прозодежда? Я скажу,—шелковые аль кашемировые платья куда дольше носятся, чем вот это...—она помяла в руках полу своего синего халата.—Почему же нам хозяин ае дал шелковую прозодежду? Ясно, что к чему. Клюкин на блеск да на скрип позарил- ся. А хозяину то и выгодно: пивом да лаской он норовит человека купить. Гиллерт позвонил. — Я сейчас,—заторопилась Очкасова.—Я только насчет Анютки Клыковой. Ну, уж это, товарищи, напраслину на Клюкина возвели. Не знаете, што ли, вы Клыкову? Она тоже—баба с точеной горы. Первая бузотерка в цеху п темная пьяница. До мужи- ков сама охотчица. А если вам, товарищи, бабу на нос повесить,—неуж откажетесь? — Что ты предлагаешь?—строго повысил голос Гиллерт. — То и предлагаю,—снять Клюкина. Какой это председатель? Штемпелеванный коммунист. Сам он рабочий, да сердце у него не рабочее. Чем дышит человек? Только в свой карман и глядит, только у него и заботы о себе. А ты на него гляди из-под ручки! — Правильно! — Ничего не правильно! — Товарищи,—поднялся Гиллерт,—об : являю перерыв. В перерыве Карпюк стоял у окна, сосал папиросу и сердито раскачивался. Это была одна из его странностей. Ораторствуя, он беспорядочно метался за трибуной и терял листки конспекта. Садился он, обычно, на кончик стула, в какой-то неспокойной, стремительной позе. Его невозможно было застать в состоянии неподвижности. Павел присел на подоконник и кашлянул, стараясь поймать сердитый взгляд Карнюка, — Он вертится, Клюкин-то,—смущенно заговорил. Павел.—А я могу свиде- . w тельницу представить.