Сибирские огни, 1930, № 4

знакомит нас с почвенными интересами пролетариата Англии. Не останавливаясь на некоторых других, менее показательных, произведениях, скажем несколько слов а. об одном из замечательнейших романов современной английской литературы, имев- £ шем эффект разорвавшейся бомбы в 1921 г. Джон Дэвис Бересфорд кажется какой- J то «белой вороной» среди своих консервативно настроенных коллег и отличается ш духом протеста и бунтарства во всех произведениях, однако, рамки «приличия» веег- s да сдерживали размах этого писателя и только в романе «Революция» его, что на- ^ зывается, «прорвало». Под впечатлением событий, сотрясавших весь мир, Бересфорд 1= написал этот актуальнейший для того момента роман, в котором он нарисовал «пу- ° гающие» буржуазного читателя картины революции, диктатуры пролетариата и ком- =* мунистического строя. Конечно, ничего «страшного» в этом романе нет и он не мо- д жет итти в сравнение не только с «Льюизитом» Бехера, но и с более умеренными « произведениями. Характерно, что Бересфорд не раз предсказывал своим современни- кам предстоящий после войны конфликт между трудом и капиталом, в романе же ® он показал, к чему он должен привести. Если бы не эта, чуть с привкусом, но ощу- u щаемая, цель романа, он свидетельствовал бы о том, что не для всех уроки истории <-> пропадают даром... ^ Во Франции они во всяком случае больших плодов не принесли. Отважная * группа журнала «Клартэ» с Анри Барбюсом во главе отражала послевоенные ком- = мунистические наетроения интеллигенции, не слишком прочно опиравшейся на широ- ? кие пролетарские массы. В составе этой группы имелись бесспорно талантливые и g искренние энтузиасты рабочего движения, но не в их силах было создать пролетар- < скую литературу. Она еще на очереди во Франции. Мы не будем возвращаться к давно известным книгам на послевоенные темы, а о настроениях рабочих масс се- I годняшней Франции художественная литература ничего почти не говорит, если не ^ считать несколько бледных книг бельгийского писателя из рабочих Жана Тусселя. g Еще безотраднее положение вещей в южно-романских странах, где вся ли- тературная продукция в пуках буржуазной интеллигенции, погрузившейся в за- * мысловатую проблематику фрейдизма, имеющего, кстати, необычайный успех во q J всей Европе и в Америке. Классовое освещение борьбы пролетариата Италии с фа- шизмом затруднено условиями диктатуры. Однако, и в Италии от времени до врег мени появляются книги, могущие считаться большим достижением в обстановке кру- того режима Муссолини. Одна из них вскрывает мутную сторону фашистского ре- жима и рисует зверства чернорубашечников, проявленные во время карательных эк- спедиций для расправы с крестьянами, доведенными до восстаний аграрной полити- кой фашизма. Эту политику даже Г. д'Аннунцио назвал «возвратом к крепостному праву». Альбатрелли в своем романе «Конквистадоры» смотрит на события, глаза- ми интеллигента-анархиста и потому идеологически неполноценен, но как художник справился со своей задачей мастерски, противопоставив резко и отчетливо два мира: мир буржуазно-фашистской накипи и мир затравленных крестьян. Другой роман Марио Собреро «Петр и Павел» переносит читателя в городскую обстановку жизни пролетариев, окрыленных минутным успехом революции 1920 г. и надеждой на лучшее будущее, но столь же быстро и разочаровавшихся под дыханием поднявшей- ся гидры фашизма. Тяга к социализму и ненависть к фашизму заполняют интересы фабричных рабочих, материальное положение которых ухудшается с каждым днем, так-что борьба за существование приняла самые ожесточенные формы. На таком фоне разыгрывается действие романа, в котором фигуры двух двоюродных братьев Петра и Павла символизируют крайние точки политических настроений современной Италии: Петр—пролетарий и социалист, Павел—фашист. Отец Павла и дядя Пет- ра—Давид Артерио—символизирует третий тип — интеллигента с мелкобуржуазной психоидеологией. Роман разрабатывает не столько социальную, сколько психологи- ческую проблему—этапы душевных переживаний Петра, постепенно теряющего веру в быстрые успехи рабочего движения и разочаровывающегося в самой идее вбз- можности социальной справедливости. Для настроений пролетариата Италии этот роман, может быть, и не типичен, но для характеристики отрезка времени между срывом революции и торжеством фашизма чрезвычайно показателен. В Испании диктатура Прима де Ривера столь же мало способствует цветению литературы о рабочих, как и режим Муссолини в Италии. Но литература Испании свообразна, ее резервы велики, и никто не знает, с какого перекрестка может прит- ти совсем новая и свежая тематика. Так пришла книга дель-Вайо «Красная тропа», действие которой разыгрывается то в Европе, то в Америке. Книга эта революционна и написана целиком под обаянием пролетарской революции в России, где автор бы- вал и которой беззаветно предан. Эта книга—лишнее свидетельство неудержимо растущего влияния большевизма на Европу... Зато в южно-американских латинских республиках жизнь протекает в значи- тельно более своеобразных условиях, и классовые отношения там складываются не- сколько иначе, чем в старой Европе. Однако, литература южно-американских стран только теперь приступает к изучению рабочего вопроса. До сих пор она отвлекалась J A Q проблемами, связанными с особенностями быта и нравов туземных племен и роста l U w