Сибирские огни, 1930, № 2

а собрали только 40.0. В 22 году с'ехали на (10 десятин. Посеяли все до зернышка и месяца три-четыре голодали форменным образом. . * — Променял» на хлеб двух быков и в неделю весь хлеб с'ели. Сели и приза- думались,—говорят коммунары. — Если мы будем быков менять да хлеб покупать, то к страде совсем пешком останемся. Решили: — Будем перебиваться, как сможем, а за быков держаться. Выделили 50 овец, стали их доить, делать сыр, масло. Подоспела картошка. Так без хлеба и пробились. — Пухли коммунары — это верно, но ни один не умер. Пшеница родилась зерном легкая, но было просо, овес. В 23 году посеяли только 40 десятип. В 24 году быков продали и купили два трактора и четырех лошадей. Только в 25 году пошли вверх, посеяли 80 десятин и в 26 году 100, а в 27 об'едшшлись. Прикупили еще два трактора, а была одна лобогрей- ка да молотилка. В 27 году дело пошло по-другому. Нашлась работа, нашлись и рабочие руки. Старые коммунары составили крепкое ядро. «Л у ч з ар и». - Основан в 20 году, в 22 коммуна распалась. Основатели разбе- жались. Возобновили коммуну коммунары, пришедшие из «I I I Интернационала». Жилось тяжело. Сознательные коммунары держались упорно, несознательные сидели, потому что некуда было двинуться. Жили на твердом уставе. Зарплаты не би- ло, все выдавалось натурой. Поедет председатель в город, наберет материи и оделяет всех. Шуму было из-за этой мануфактуры, вспомнить смешно. Глухо было, случалось, что по году агроном не заглядывал. «К р а с н а я з в е з д а».- В отношении быта народ у нас прямо чугунный, в бане не мылись, белье не меняли. Ели да работали, работали да ели. Но детей у нас никогда не крестили, а называли, кому как нравится. Детям было трудно, даже очень; не меньше, а больше того и женщинам. Ску- ченность, теснота—все в одном доме. Так вспоминают коммунары «Красную звезду», основанную в 20 году. Основа- ли ее крестьяне деревни Жуковки Степановского района, братья Капустины и род- ственники Кудрицкие. Были они, можно сказать, середняки. Но отдаленность от горо- да, от рынков сбыта и безводье вынудили их ехать на новые места. Приехали, поставили на бугре саманный дом и в 1921 году уже сеяли хлеб. В 22-м пошли ссоры. И все больше из-за пустяков. Стали делиться. Все пош- ло вразброд. Сея.ш вместе, а хлеб делили, деньги делили. Так тянулось года два. Коммуна—не коммуна, артел—не артель. В 24 году опять перешли на общий стол, на общее хозяйство. В 25 взяли трактор, начали подыматься. — Был у нас один председатель. Он сейчас в коммуне 905 года. Хозяйственник, я вам доложу. Как живчик! Бывало, сидим это вечером, спорим. И так выкладываем и этак прикидываем.—Ну ладно, говорит ок,—хай идеть но вашему. Согласен! — А утром, ты с женой еще на кровати лежишь, а он в комнату лезет: — Ну-ка, подвинься, я сяду.—Садится и начинает,—Ведь мы вчера сплоховали. Вот я что думаю... I I пойдет доказывать. Такой беспокойный. А посмотрели бы вы его на работе. Мало таких. Очень мало. В этом году в коммуну Сталина влились еще 6 колхозов. Из них нужно упомя- нуть бывшую коммуну имени Лобкова., которая и в будущем будет играть значитель- ную роль и станет центром всего животноводства коммуны. Она основана в 28 году. До этого времени здесь жили кулаки. Их немного по- трясли с излишками. Нашли запрятанный хлеб, а потом за неплатеж налогов и совсем ликвидировали. Усадьбу коммуна купила с торгов.