Сибирские огни, 1930, № 2

Е. МИНИН Коммуна на Ачаире I. План Дивизия подсолнечников выстроилась на косогоре встречать восходящее солнце. Плети арбузов и дынь расстилаются по земле, как змеи. Зеленые огурцы прячутся под листья. У кирпичных сараев мы остановились, чтобы передохнуть и перекинуть вещи с плеча на плечо. Большие вороха соломы слабо дышут. В соломе спят люди. Через грядки овечьего кизяка, через навозные валы,' огораживающие усадьбу с севера, мы добрались до коммуны и остановились у колоды, где кормят лошадей. Большие коммунарсвие псы были обескуражены, когда мы, предупреждая их налет, сразу вскочили в колоду. Осада была продолжительной, мы решили прилечь в колоде и подождать, пока не встанут в коммуне. К нам подошел сторож, и отогнал собак. Он был тих, узкоглаз, в тулупе и боль- ших пимах. Разговорились. Сторож позвал в клуб. — Там хоть тесно, но спать можно. Мое место можете занять. Запах человечьего пота и парного хлеба ударил в нос, едва я переступил порог клуба. С обеих сторон торчали длинные немытые ноги. Над спящим висели люльки. Дети плакали в три голоса. Сторож показал мне свободное место и скрылся. Проснулся я так же неожиданно, как и уснул. В клубе полумрак. У стен лежат вещи, сваленные в кучу. Я спрашиваю, где найти председателя коммуны. Показывают черную дверь ря- дом с кухней. Товарища Бондаря я застал в избе. Бондарь, небольшой украинец, из таких, про которых говорят: «плохо скроен, да крепко сшит». Он в коричневом никогда не сменяемом пиджаке, мало говорит и смотрит вниз. Мы вышли под навес, сели за длинный стол. У стены, положив голову на обло- мок кирпича, похрапывает огромный барбос. Половина спины у него острижена. По чьей-то злой воле он должен изображать льва. Коммунарка принесла из кухни две миски яичных пирогов и поставила перед на- ми. Сарай, заменявший столовую, сразу ожил. Из всех халуп, со скотного двора, из- под горы с Ачаирки начали приходить коммунары и занимать места рядом с нами.