Сибирские огни, 1930, № 2

парочками, рождал веселую тревогу и манил некоторых сюда, на люди, к шумному веселью. В антракте Федосья встретилась снова с Варей и с ее компанией. — Феня, знаешь о чем мы толковали?—спросила подруга. О чем же? О тебе. Ребята божатся, что ты бы лучше в спектакле играла, чем Казанце- ва. У тебя и голос звонче и фигура шикарная! — Казанцева давно участвует в спектаклях,—с радостной тревогой возразила Федосья.—Она умеет... — И ты бы научилась, если б хотела!—горячо сказала Варя.—Тебя давно ребя- та в кружок свой зовут... Эх, Феня, если .6 у меня бы да твоя фигура, я бы показала всем... — Конечно, Поликанова, напрасно вы стесняетесь игры. В спектаклях очень интересно участвовать... — Лентяйка ты, Феня, честное слово!.. Федосью окружили и затормошили. У Федосьи слегка закружилась голова. Она сама давно втайне мечтала вступить в драмкружок и начать участвовать в спектаклях. Но у нее нехватало духу сделать это. Она боялась провала. Боялась, что окажется неспособной, и тогда подруги и знакомые засмеют ее. А она пуще всего боялась пока- заться смешной, дать повод для насмешек над собою. В этом сказывалась в ней кровь старика Поликанова—самолюбивого и гордого. Сейчас, жадно проследив за представле- нием, за игрою Казанцевой, работницы из росписного цеха, она отметила для самой себя, что сыграла бы не хуже той. Но она скрыла это от других. И, не сдаваясь, твер- дила наседавшим на нее ребятам: . — Я не умею!.. И ничего у меня не выйдет... Ничего, ровным счетом!.. Когда кончился антракт, Федосья вместе с компанией захватила места поближе к сцене. Она развеселилась. Она забыла и про огород, и про встречу с Карповым, и про разговор с Василием. Раскрасневшись, оживленная, с горящими глазами, сидела она, слушала перешептывания соседей и вместе с другими весело смеялась. Но сквозь веселье, сквозь беспричинную молодую радость прорывалось в ней какое-то смутное чувство обиды: она все время видела себя на сцене вместо Казанце- вой; видела свою игру, видела свой успех. V. Подальше от площадки со сценою, за густой порослью недавно подстриженных кустарников ярким красноватым пламенем сиял широкий прорыв террасы. Уставлен- ная длинными столами, увешанная плакатами и таблицами, терраса эта звала прохо- жих безмолвной бело-красной вывеской. — Библиотека - читальня. Два шкафа с полками, наполненными книгами, прижались к стене и перед ними за столиком, кдк расторопный приказчик мелочной лавки, орудовал библиотекарь. За столами, шурша газетами и роясь в журнальчиках с яркими обложками, сидело де- сятка два читателей. Несколько женщин сдержанно перешептывались, разглядывая какие-то картинки. Седоватый рабочий, близко поднеся газетный лист к близоруким глазам, вчитывался в какие-то заметки и растерянно улыбался. Два мальчика жали ДРУГ друга и пыхтели, стараясь столкнуть один другого со скамейки. Библиотекарь поглядывал безучастно и скучающе на читателей, на редких про- хожих, внезапно появлявшихся из темно-зеленых глубин сада и бесследно исчезающих, и то придвигал к себе, то отодвигал от себя узенький ящичек с карточками каталога. Он тосковал и томился. И он ожил, когда заметил шалящих мальчишек: — Уймитесь, ребятки!—высоким тенорком крикнул он на них.—Что это вам, площадка что ли!? Ребятишки громко засмеялись. Седоватый рабочий отложил газету и покачал головой.