Сибирские огни, 1930, № 2

— Голова-то своя, а что в голове-то—неизвестно!.. Женщины дружно рассмеялись. Э И опять, обрывая их смех, вмешалась худая, нервная девушка: — Головы-то у нас у всех есть.. Да вот закружится если, так тут никакие со- « веты, да никакая помощь ничего не поправят... А тебе, Феня, я прямо скажу:—обер- g нулась она к Федосье.—Если он, али кто-либо другой с добром к тебе идет, с хоро- g шим,—ты не отрекайся, не гордись... Потому кажная дите своего отца должна знать g и уважать... < Снова молчание пришло вслед за словами этой девушки. И, как бы изнемогая Q под тяжестью этого молчания, выскочила опять веснущатая, задорная: < — Вот, чудно! А почему же обязательно отца чтоб уважать?.. Во-первых, ре- ^ бят-то мы, женщины, рожаем.... Ребенок первым долгом матери принадлежит. И, по- § мне, если я ребеночка захочу, так мне не все ли равно, кто ему отцом будет?... Мне I главное—ребенок!.. £ — Ой, бесстыдница!.. Ц — Аай-яй, комсомолочка! Договорилась... Нечего сказать, красивые слова вы- 2 сказала!.. § — Вон оно для кого эти самые ясли-то да приюты завели, для этаких бес- стыдниц... " -— Чтоб им ребят туды спихивать!.. Безотцовщину плодить... На мгновенье работа замерла. Женщины ушли в спор. Комсомолку закидали сло- вами, задразнили. Раскрасневшись и немного оробев, она молча слушала. Но худая, нервная девушка, перекричав остальных, пришла ей на помощь: -— Вы бы, мужние, помолчали!..—страстно выкрикнула она.—Вам хорошо... Вы народите ребят, да при мужьях няньчитесь с ними... А вот куды бы, скажем, я делась бы с моим крикуном, если б не было яслей?.. Была бы на мне петля, хоть про- падай... Ясли да приюты—это нам, женщинам, на пользу.... Я всегда низко поклонюсь тому, кто их выдумал да у нас завел!.. — Освобождение женщины...—радуясь поддержке, вставила комсомолка. — Нужны ясли, приюты... Вот столовые еще да общежития... Общие квартиры... чтобы не приходилось женщинам да девушкам стряпками да няньками быть... а наравне с мужчинами в общей жизни участвовать... — Слыхали, слыхали!... Заткнись ты, Глашка. — Поехала, заскрипела шарманка... — Сто раз слыхано.... Одно трепанье языками!..—вспыхнули, снова зашумели женщины. Но в дверях появился мастер серьевого цеха. Он скривил заросшее грязной бо- родою лицо, нагнул голову и сумрачно напомнил: — Что ж это, товарищи, баня это вам, али базар?.. 1У. Женщины не раз посмеялись над вниманием, которое уделял Карпов Федосье. Они заприметили, учуяли верно и безошибочно, что инженера тянет к девушке, что он заходит в отделение, где она работает, чаще, чем нужно. Их не удивляло это: за Федосьей Поликановой, слывшей в поселке и на фабри- ке первой красавицей, всегда увивались мужчины. Но какая-то неприязнь, какая-то обида наполнила их, когда они установили, что Карпов не на шутку заинтересован девушкой. Самой Федосье льстило внимание инженера, но он ей не нравился. Он пугал се чем-то. Вот эти упорные молчаливые взгляды, этот приглушенный голос, каким он раз- говаривал с нею, вся его манера держать себя с нею—были для нее необычны. Порою они смешили ее, порою же возбуждали неосознанную, смутную тревогу. В ней кипела молодость ее крепких свежих девятнадцати лет. Ее радовал гром- кий, веселый смех, задорная, звенящая песня, быстрые, широкие движения. Когда при ч с фабричном клубе организовался физкультурный кружок, она была одной из первых, ^ ^