Сибирские огни, 1930, № 2

Внезапно Андреи Фомич рассмеялся. Ласковый и добродушный смех его был g неожидан: 3 — Фу ты... да я что на тебя-то, Лексей Михайлыч, вз'елся?.. Ишь, даже в краску вогнал... 5 g У Карпова дрогнули в улыбке углы губ. Оба расхохотались. И этот смех со- g гнал напряжение и неловкость, которые недавно охватили и Андрея Фомича и £ Карпова. g Разжав кулак и выпустив на стол злополучную бумагу, директор со спокой- < ной уверенностью заявил: 0 — Буду бороться, Лексей Михайлыч. Докажу... фактами, делом, докажу... < Хошь со мной, в мою голову дело далее вести, как прежде? m Карпов встал со стула, перегнулся через стол и возбужденно ответил: с — Андрей Фомич. Работать с вами я буду, как мы все работали... Вы этому I верьте... £ — Ну, и ладно! — схватил Андрей Фомич его руку и крепко сжал. — Вот £ и чудесно... — не разжимая пальцев, весело и громко повторил он: 2 — Робеть не надо... Наше дело чистое... Мы, Лексей Михайлыч, по-заправ- о дашнему социалистическое строительство раздувать станем!.. Это ничего, что в центре затменье произошло... Это ничего... Мы им докажем... Закрутим, завертим. ^ пущай меня под суд отдадут!.. Под суд пойду, а докажу правильность нашего про- екта. Докажу... Докажем ведь Лексей Михайлыч?.. — Докажем!.. — взволнованно подтвердил Карпов и тихонько потянул свою руку из железных пальцев директора. В дверь кто-то постучался. — Входи! — кинул Андрей Фомич. Вошел мастер из горнового цеха. — Андрей Фомич! — обиженно заговорил он. —• Что же это на самом деле? Гадит кто-то... Пятое горно опять сплошь брак выпустило!.. — А ты что смотрел? — рассвирепел Широких. — Ты видал, какой товар туда ставили? Тебе понапихали всякой дряни, а теперь ты и плачешься!.. Карпов сорвался с места: — Надо выяснить, что там опять. Все трое быстро вышли из кабинета и, захватив фуражки, пошли на фаб- рику. { Власыч поглядел им вслед и недовольно помотал головою: — Суетятся... — определил он. — Что? — спросил кто-то из конторских. — Говорю: суетятся зря... А что к чему, не понимают... Широкие закоптелые печи расселись прочно и неуклюже на пыльном дворе. Пятая печь была самая большая и исправная. Возле пятой печи работал Поликанов. Когда он завидел приближающихся директора и Карпова, его хмурое и оза- боченное лицо еще больше потемнело. Он шагнул навстречу Андрею Фомичу и вы- зывающе спросил: — Любоваться пришел, товарищ директор?.. iHa страмоту на нашу радоваться явился?.. — Не ерунди! — оборвал его Широких. — Глядел бы, чтоб страму не было. А то безобразие какое! Хуже не надо... Андрей Фомич подошел к выставленным из печи капсюлям с посудой. Он по- трогал еще горячие чашки, чайники, блюдца. Он огорченно разглядывал испорченные вещи: почерневший фарфор, никуда не годящийся, оскорблявший взгляд своим безо- бразием. Рабочие, столпившись вокруг выбранного из печи товара, возле раскрытой печи, молчали. Молодой парень весь засыпанный серой пылью, протолкался вперед: — Тут вредительство!.. Поискать бы надо того, чьих это рук дело! — почти весело прокричал он. — В других цехах надо щупать!..