Сибирские огни, 1930, № 2

кий, подслеповатый, губастый, в своем белом халате лаборанта. В руках он .вертел сте- клянную пробирку и беспрестанно на нее,щурился. Павел рассыпал последний веер зерна и приставил лопату к отсыревшей колонне: — Ваня,—тихо окликнул он Бабкина,—Ваня, ты вндал крафтову ,дочку? — Рыженькую? — Она в роде, не рыжая,—обидчиво поправил Павел. — А тебе не все равно?—насторожился Бабкин. Павел отвернулся и сплюнул. — Помнишь, про Зеленый-то остров?—зашептал он, надвигаясь на Ваню так, что тот попятился и взглянул на Павла снизу вверх, | — Пу, помню. — Так вот, — пухлые губы Павла дрогнули,—выходит, я ; дурак. — Стало быть, она самая и была? — Я не знал. — Верно, ее на заводе мало кто видел. На зиму она в Москву уезжает. — В Москву?—вскрикнул Павел. — До зимы еще далеко,—усмехнулся Ваня. Он сунул пробирку в карман халата и принялся грызть ноготь. Маленькие глаз- ки его похолодели. Ваня Бабкин был на заводе секретарем комсомольской ячейки и доморощенным химиком. Его холостая, одинокая комнатка была заставлена разноцветными баночками. Обитые днища пузырьков служили ему самодельными колбами. Старый, искалеченный примус шипел беспрерывно: Ваня проделывал опыты. Толстая Изюниха, — его квар- тйрная хозяйка, была твердо уверена, что Ваня когда-нибудь взлетит на воздух вместе с утлым ее флигелем. Завком выдвинул Ваню практикантом в заводскую лабораторию. Синюю проз- одежду рабочего Ваня сменил на белейший халат лаборанта., Дрожа от волнения, он потрогал пальцами стеклянные бока приборов. Молчаливый инженер подвел его к мик- роскопу. Ваня жадно припал к окуляру и увидел вдруг ожившее, крупное и жилистое зерно ячменя. У инженера были тонкие пальцы с подкрашенными ногтями и желчно- бледное лицо. Ване пришлось выслушивать об'яснения, изложенные не то безразличны- ми, не то брезгливыми полуфразами. В комсомольскую ячейку Ваня. вносил тихую напряженность, был аккуратен и неумолимо требователен. Втихомолку ребята посмеивались над его «ученостью», но авторитет его признавался беспрекословно. Перед Ваней чуть робел даже его бывший товарищ по цеху, беззаботный верзила Павел Шахов. Теперь, сделав неожиданное признание, Павел выжидающе уставился на Ваню. Ваня так долго грыз ноготь ,и так холодно посматривал на мокрые сапоги друга, что Павел почувствовал легкую тревогу. — Нехорошо, Шахов,—разразился, наконец, Ваш.—Как же это ты не учуял? — Я не знал ее,—упрямо повторил Павел. — Не знал и знать не надо. Чуждый элемент,—понял? — Уж сразу и этикетку налепил. Вострый ты. — V каждого человека своя этикетка есть,—прищурился ,Бабкин, аккуратно одергивая халат;—советую тебе порвать. Понял? Необходимо. Павел стиснул зубы и отвернулся. — Влип, браток?—смягчился Ваня, заглядывая в покрасневшее лицо парня. — Влип, а?—еще ласковее повторил он. — Ух ты-ы...—просипел вдруг Павел, обертываясь к Ване всем телом. В его глазах стояли злые слезы.—С-советчпк!! Доверился тебе... разболтаешь! Слышишь, не болтай ребятам, а то... Он поднес к Ваниному носу огромный кулак: — Сомну! Что те надо? Одни голенища останутся. Павел повернулся к Ване спиной и прошлепал по мокрому полу к лестнице. Чугунные i ступени гулко отозвались под его ногами.