Сибирские огни, 1930, № 2

— Вы отличный мастер своего дела. Высокая репутация пива Фридриха Крафт приобретена при помощи именно таких... артистов пивоварения, как вы. Шульга вспыхнул. — Я не льстец,—мягко и серьезно сказал Крафт.—Вы сейчас поймете ,это сами. Вы—отличный пивовар. Но вы—настоящий профан в вопросах нашей стратегии. Уво- лить! Мы играем с огнем! Вы поняли это? » Крафт встал, медленно прошелся ио кабинету и остановился у кресла Шульги. — Я стараюсь внушить всем преданным мне людям, что каждый из нас должен быть стратегом. Именно так. Их штаб,—он кивнул в сторону бывшей квартиры Шуль- ги ,—их штаб имеет за ..плечами всю государственную систему. Наш штаб,—он посту- чал узким ботинком о пол, — он здесь. Он имеет только две возможности для действия. Эти две возможности: деньги и мудрость./ А вы предлагаете грубо-экснлоататорский прием: уволить! Отдать им в руки сразу все козыри? Вы—младенец. — Я вас не совсем понимаю,—пробормотал Шульга, в (Замешательстве погла- живая свою розовую лысину. — Я хочу сказать следующее,—продолжал Крафт спокойнее:—когда человек кушает исключительно черный хлеб, когда он обременен большой семьей и когда его сознание держится только на отвлеченных пунктах программ, — профсоюзных и всяких иных, — тогда мы можем согнуть человека пополам п он будет думать именно так, как нам выгодно. Крафт дружески наклонился к Шульге и загнул сухой палец: — В нашем распоряжении: тарифная сетка—раз., премиальные, наградные, праздничные, всяческие иные поощрения—два! И, наконец, — пиво, пиво! Крафт сухо засмеялся: — Цена человеку—ведро пива. Я знаю это твердо. Он выпрямился, лукаво щуря глаза: — Только следует начинать с кружки, и... о с т о р о ж н о ! 1У. Солодовня помещалась в полутемном зале подвального этажа. Здесь была по- стоянная сырая прохлада. Солнечные лучи, гибельные для искусственного цветения зер- на, не проникали сквозь маленькие окна, тщательно замазанные мелом. На полу, между каменными колоннами, распластывались аккуратные квадраты грядок. В их желтой гуще торчали стеклянные головки термометров. Павел Шахов, молодой солодовщик, неслышно ступал своими резиновыми подо- швами по ложбинкам, проложенным между грядками. Он знал, что одинаковая желтизна грядок обманчива. Ячмень, то.тько-что сваленный из мочильного чана, лежал толстым, безжизнен- ным слоем. Солодовщнк должен был во-время отметить молочную точку, которая обоз- началась на острие лопнувшего брюшка. С появлением молочной точки рука, втиснутая в г ущу грядки, ощущала ее теп- лое дыхание. Это значило, что зерно ожило и в нем наклевывается росток. Тогда Павел вставал у края грядки и своей лопатой врезался в нее, .как терпе- ливый пахарь. Локти его двигались автоматически. Лопата, прочертив полукруг, забира- ла зерно. Оно летело на грядку ровным веером. Нога солодовщпка ступала на полукруг освобожденного пола. Резиновые шипы подметок не позволяли раздавить ни одного зерна. Солодовщик перелопачивал всю гряд- ку, и зерно, разопревшее внизу, ложилось теперь наверх. Оно грелось, потело, росло. В солодовне утверждались резкие огуречные запахи. Это означало, что цветение достигло самой бурной степени. Еще день-два, и жирный росток, не ощутив земли, начинал бледнеть и кудря- виться. Зерно сплеталось в клубки. Обессиленное и потускневшее, его бросали на горячую решетку томнльнп, где оно теряло росток ,и превращалась в солод.