Сибирские огни, 1930, № 10

Отсюда вовсе не следует делать вывода (а и он довольно част в литерату- ре), что все партизанское движение руководилось «из города», из единого подполь- ного центра, что все директивы подпольных к-тов в городе доходили до партизан- ских отрядов. Такой механический подход был бы в корне ошибочным 1 ). Классовое чутье, рев. опыт, участие в движении сотен и тысяч членов партии и близких к ней фронтовиков, б. сов. работников, красногвардейцев, скрывшихся от расправы уча- стников восстаний в городах, вовсе не требовало (да это и фактичесы: в то время было неосуществимо в условиях белого террора в городах, подпольной работы и огромной территории) такой централизации. Большинство партизанских фронтоь действовали разрозненно, но все же шли к одной цели. Попытки 2 ) в решениях от- дельных партизанских с'ездов находить «земские традиции» (напр., Черно-Ануйского с'езда на Алтае, Солонешкнского с'езХа) и противопоставлять эти решения как при- нятые «средняцким трудовым крестьянством» в противовес решениям «голытьбы», в корне ошибочны. Если в горном Алтае эс-эры и делали попытки использовать партизанское движение в своих целях, то их попытки очень скоро разоблачались са- мими партизанами и кончались ничем. Кто составлял основную, руководящую массу партизанского движения? По этому вопросу имеется довольно стройная и внешне подкупающая схема т. Макса- кова (ст. в Сб. «Партизанское движение в Сибири», изд. Центроархива). Сделав по- пытку анализировать состав населения охваченных партизанским движением рай- онов, т. Максаков приходит к выводу, что только огромные по численности кадры крестьян-новоселов определили исход борьбы, что, например, все уезды Енисейской губ., ставшие в 1919 на путь активной борьбы с колчаковщиной, дают преобладание переселенческих хозяйств над старожильческими, что крестьянин старожил — «не понимал всей грандиозности событий, развертывающихся в первый период проле- тарской революции и не удовлетворенный в своих ожиданиях, довольно спокойно отнесся к свержению рабоче-крестьянской власти летом 1918. Но когда ободренная в!ременным успехом в борьбе с рабочей революцией колчаковская власть перестала скрывать свою истинную буржуазно-помещичью, монархическую физиономию, ког- да деревни стали облагаться налогами, началась реквизиция, были об'явлены наборы солдат и, наконец, когда появились иностранные штыки для усмирения недовольных Колчаком рабочих и крестьян, — колебавшееся старожильческое население сделало тогда безошибочно свой выбор, пойдя за переселенческим крестьянством на борьбу с контрреволюцией». Эта схема «новосел-старожил» нашла себе последователей и укоренилась как марксистская схема. Схема эта страдает очевидными внутренними дефектами, которые заставляют отнестись к ней как к схеме недостаточно доказательной. а) Трудно было в 1918-1919 найти в Сибири уезд, в к-ром переселенцы не со- ставляли бы большинства населения (только с 1897 по 1910 население Сиб. удвои- лось, гл. обр., за счет переселенцев, с 1910 по 1914 имелось не менее массовое пере- селенч. движение), а партизанское движение развивалось по уездам далеко неравно- мерно и часть районов со значительным преобладанием переселенцев почти не была задета движением. (Прииртышье, районы около Новосибирска, Томска, Тулуна и пр.,) хотя по своим природным условиям эти районы мало чем отличались от райо- нов партиз. движения. б) Переселенец не классовое понятие, а понятие достаточно неопределенное. Как среди старожильческого, так и переселенческого населения было классовое расслоение (среди старожильческого не столь сильно выраженное). И с.-р. Колосов в своих «теориях» партиз. движения проводит мысль анологичную Максакову. «Районы подтаежные, оторванные от центра, наиболее глухие, наименее гра- мотные... стояли за одну ориентацию политических вопросах, а районы земледель- ческие, хлебопашеские—за другую. При этом оказывалось, что первые районы пере- селенческие, вторые — старожильческие». «Переселенцы привыкли ко всякого рода ссудам, которые развращали их и рабочее население превращали в нищих, попроша- ек-профессионалов. В итоге получалась своего рода «бродячая Русь», хищнически об- ращавшаяся с землей, лесом, природными богатствами. Этот бесхозяйный элемент, «бесхозяйная Русь» в сибирской переработке, конечно, должна была отнестись очень сочувственно к таким политическим лозунгам, как например, захват земли». (Си- бирь при Колчаке). !) В докладе, посланном в ЦК в марте 1919 т. Масленников и Рабинович, видные работники подпольного Краевого комитета, сами указывают, что партизан- ские фронты только «стремятся установить связь с нашим комитетом» (См, «Борь- ба за Урал и Сибирь». Стр. 217). Требует критического рассмотрения и вопрос о с'езде представителей красных партизан, действующих в Зап. Сибири. 20 апреля 1919 в Томске. (См. доклад Лапшина в хрестоматии С. Пионтковского «Граждан- ская война в России». Изд. Коммунист. Университ. Я. М. Свердлова. 1925). г ) Е. Колосов «Сибирь при Колчаке».