Сибирские огни, 1930, № 10

Метизация, мерипош, настриг. Эти слова звучали, как заклинания. Между тем наш тарантас пожирал пыльную ленту дороги. Мы спустились в овраг, затем выехали на пригорок и вновь стали спускаться в низину. У подошвы пригорка развернулась березовая рощица. Между березок серыми круглыми камнями лежали овцы. Чабан в брезентовом пальто бродил в тени листвы, опираясь на кнутовище пастушеского кнута. Это была одна из Марьяновских отар. Тарантас, нугая овец, подкатился в рощице. Овцевод вылез из тарантаса и зашагал в центр отары. Овцы вскакивали и пугли- во отбегали. Я.видел сплошной бурый поток. Овцевод умудрялся различать в этом потоке отдельных овец. Он разрезал бурый ноток, как пароход разрезает волну. Я шел за ним. Поймав то одну, то другую овцу, — овцевод называл ее класс н даже кличку. Прорезав отару, он остановился перед загородкой, построенной из длинных жердей. Внутри загородки толпились баранчики. — Элит! — выразительно отчеканил овцевод. Я понял его гордость: баранчики были идеальной формы. Впрочем, иначе и не могло быть: под именем «Элит» об'единяются лучшие представители отар, — особен- но доброкачественный племенной материал, идущий на улучшение овечьей породы. Между прочим, — Марьяновский «Элит» даст материал для экспорта. Овцевод Рицин показал мне баранчиков, отобранных для отправки н Монголию. — Обратите внимание, — говорил мне овцевод, похлапывая баранчиков по скругленным спинам, — ни единого перехвата, ни одной лишней складки! Старый овцевод не успокоился до тех пор, пока я не признал, что баранчики его изумительны. После этого овцевод заговорил с чабаном, предоставив мне возмож- ность любоваться на «Элитных» баранчиков. Я смотрел на головы, украшенные пышными спиралями рогов, и думал о том, что кровь их драгоценна. Да, их привезут в Монголию, к ним будут допускать избранных иаток и к име- нам их потомков неппименно будет присоединяться их имя. Сын Орлика!.. Сын Бывалого!.. Но не только по степям Монголии разольется кровь пышнорогих производителей: племенных баранов берут также в молодые овчарни колхозов. Там они создадут новые породы овец, — породы, в которых кровь крестьянской праматери будет вытеснена кровью мериносов... ... Федор Иваныч закончил разговор с чабаном и мы покатили к другому пере- леску, протянувшемуся параллельно магистрали. Здесь мы увидели другую отару. Осмотрев нескольких мериносов, — Федор Ива- ныч поднял крик: он нашел барана, который зачервивел. Да, баран был поранен в одной из многочисленных схваток с другими баранами. Пастух не заметил несчастья, мухи усеяли рану и рана зачервивела. Услышав гневный окрик овцевода, — чабан вынул из сумки бутыль с черной жидкостью и пинцет. Пинцет был ржавый. Голос овцевода взлетел до крика. Он выхва- тил у чабана бутыль и замахал на него свободной рукой. Чабан, молча, отошел. Овцевод очистил рану и залил ее черной жидкостью. Когда мы, наконец, уселись в тарантас, — Федор Иваныч разразился жалобамн: — Вы только посмотрите, — разве это помощники? То же чабан называется! А какой он чабан, ежели он на овцу червь допускает! Я принялся успокаивать Федора Иваныча, говоря о том, что проблема кадров есть проблема общая, но что из этого нельзя вывести такого заключения, будто она не разрешима. Неопытный чабан, недостаток овцеводов — все это не может быть рассматривае- мо иначе, как болезни роста. Федор Иваныч со мной согласился. Вероятно, мы расстались бы в добром согла- сии, — если бы не заговорили о будущности совхоза.