Сибирские огни, 1930, № 10

—• А вы откуда будете? — Я Егора (Михеича работник. На загорелой лице Зайкова дрогнула неясная улыбка. — Егора Михеича работник? — протянул он, словно что-то припоминая. Он знал, что про достройку дома никто мне сказать не мог, — значит дело совсем не в этом. — Пойдемте в избу, — сказал он, переводя на меня повеселевший взгляд. Мы вошли в грязную комнату, на полу которой возились ребятишки, оборванные и перепачканные обгорелой картошкой. Зайков вздохнул: — В избе-то душно. Пойдемте в рощицу. — Да, теперь тепло, — согласился я. Мы расположились под тенистым, цветущим кустом черемухи. — Вот и мой сруб, — указал Зайков на постройку. — Отделывать его сил не хватает. Скорее к продаже надо готовиться. Он помолчал, вглядываясь в мое лицо так пристально, словно отыскивал мету на своих овцах. — Лесу я навозил бесплатно, — снова заговорил он. — В прошлом году сельский совет разрешил мне вырубить в Космолинском бору около ста хлыстов. А это правительство теперь запротоколило мой лес и наверное продаст... Кроме того я получил повестку об уплате сорока рублей добавочного налога. Как ни вертись, а придется покоптиться в гнилом блиндаже. — Не понимаю, при чем ты тут, если власть разрешила? — сказал я. — Много они с этим считаются! На-днях кулаки, по распоряжению старосты, производили обыски и не только у нас, фронтовиков, конфисковали дрова, но и у солдатки, муж которой мобилизован этим правительством. У ней вынули дрова да- же из печки. —• Ты не слышал куда исчез начальник Бутырской милиции, Иванов? — спросил я, видя, что Зайков начинает горячиться. — Говорят, будто он арестован. —• Как, по-твоему, он не большевик был? —• Может и большевик, —• быстро ответил Зайков. — Помню, зимой он кри- чал на старосту: «Ты скоро каждую бродячую собаку будешь подозревать в боль- шевизме». Это когда староста сказал ему, что у Егора Михеича живет в работниках подозрительный человек... — Вот как! — с замиранием сердца перебил я. — Значит и начальнику ми- лиции было передано! Этим восклицанием я невольно выдал себя с головой. Пришлось откровенно рассказать Зайкову о цели моего прихода. Зайков оживился и тут же предложил со- браться завтра в его избушке, под предлогом выпивки. Не без труда я всучил ему пять рублей на покупку самогона, распрощался с ним и бодро зашагал по роще. До- ма, деревья, заборы, освещенные луной, бросали тени на кривую, пустынную ули- цу. В воздухе было тепло и тихо. Только изредка долетал слабый крик перепелок. Я крепко задумался о нашем втором повстанческом начинании и в рассеянности прошел квартиру Истратова. Вернувшись обратно, я вызвал Истратова, мы уселись с ним на бревне около вонючего скотного двора и разговорились о предстоящей работе. — Завтра мы организуем два крепких стяжка: первый агитационный и вто- рой — боеспособный, дисциплинированный партизанский отряд, — сказал я. Мы так увлеклись разговором, что не заметили, как пастух прокричал выгон стада. — Вот, чорт возьми, от Нюры опять будет проборка,—подумал я, возвращаясь домой. Жена спала в амбаре. _ Я решил раздеться, тихонько лечь к стене, полежать немного, потом сделать вид, что я выспался и разбудить Нюру — готовить завтрак.