Сибирские огни, 1930, № 10

селя за стол из горницы вышел молодой крестьянин. Мой опытный глаз сразу опре- делил фронтовика. Он подсел к нам и стал рассказывать про военную службу и кре- стьянское восстание в Змеяногорском уезде. В его рассказе я улавливал много ново- го. <Мы проговорила до полуночи. Тем временем старший хозяин сам отпустил с вы- стоянки лошадей и задал им корму. Он, очевидно, не признал меня за работника, как я ему отрекомендовался. —• Ложитесь, отдыхайте, —• обратился он к нам, входя в избу:-—Лошадей ва- ших я напою перед светом вместе с нашими лошадьми. — Я сам встану, чего вас беспокоить, — сконфуженно пробормотал я. — Какое беспокойство, —• спокойно ответил хозяин, — я люблю ходить за скотом. Заметив, что я укладываюсь на голбчик, он отрывисто сказал: — Что это вы? Вам постель постлана в горнице. Его любезность показалась мне даже подозрительной. В нерешительности я от- правился в горницу. 'На широкой скамье были наложены три подушки, сверху по- стлана простыня и новое домотканное одеяло. Я робко завалился па эту роскошную постель. Мороз сердито стрелял в овна и в бревенчатые стены дома. Огук этот отда- вался в моем сердце. Я долго не спал, мучаясь от мысли, что хозяин подозревает во мне большевика. Утром, во время сборов в дорогу, я посоветовал Егору Михеичу оставить Рыж- ку-корневика здесь, а на йгреньке ехать дальше. — Это верно,—быстро согласился хозяин:'—Дорога узкая, зря гнать лошадь незачем. Когда Корблпха стала видна, я задумался, как теперь мне быть. Неожиданно я припомнил следующее: когда мы сидели на сопках Васильев сбивал нас пойти по- обедать к одному своему знакомому, который живет в конце села, в небольшой из- бушке у Змеиногорского тракта. Фамилию знакомого я припомнить никак не мог. Скоро мы были в деревне и проехали на окраину. Я забежал в небольшую нзбушв^, стоявшую несколько в стороне. — Скажите, здесь живет Васильев Захар?—спросил я хозяина, сидевшего за починкой хомута. Хозяин подозрительно взглянул на меня и снова взялся за шило. — Такого в нашем селе нет. Он живет в Старо-Алейсвом. — Бы не увезете меня в нему? — униженно проговориА я. Хозяин покраснел, словно его поймали с ворованными вещами. — Он скрывается, дома его нет,—проговорил он. На лице его явственно отразилась внутренняя борьба: ему хотелось помочь мне и в то же время он сомневался, не шпик ли я? , Я продолжал умолять его и он, наконец, согласился. Мы решили сказать Егору Михеичу, что я давно знаком с хозяином и что Анна Зиновьевна уехала от них в село Екатериновку. — Вот так раз! — широко раскрыл глаза Егор Михеич.—Эдак до самой Мон- голии доедем. — Ты отпрягай йгреньку, — сказал я ему, спокойно улыбаясь, — корми его здесь, а мы с ним (я кивнул на хозяина) поедем в Екатериновку, в вечеру вер- немся, пересядем на свою лошадь и поедем домой. Через час мы были в Екатериновке. Заехали к моему другу детства Ивану Во- рснвову. Иван запряг серого рысака и мы помчались на наш хутор. Когда спустились с горы Спасской я разыскал по памяти дорожку, ведущую прямиком в хутору. Чем ближе мы под'езжали к хутору, тем больше я волновался. Попробовал закурить па- пиросу, чтобы успокоиться. Но дрожь не прекращалась: у меня не попадал зуб на зуб. Вот поворот к дому Николая Захаровича. Ограда и двор занесены сугробами. Мы поставили лошадь на снежной горе, заранее повернув повозку в обратный путь. Мельком пришлось мне увидеть племянника Никиты Николаевича: парень стоял у ограды и смотрел на меня со страхом и удивлением.