Сибирские огни, 1930, № 10

— Сколько раз собирались и говорили о своей организации... Меня уверяли, что дело идет успешно, а когда пришли тяжелые дни — всю ответственность на меня, на нас?! Разве вы не заинтересованы в охране существующего порядка? Неужели вы думаете, что смута коснется только нас одних!.. Всех смоет эта волна,, камня на камне не останется, если только мы не построим, так сказать, железной преграды. Господин начальник гарнизона совершенно справедливо заметил, что войскам сейчас еще нече- го делать; на войска пока не нужно надеяться... Конечно, когда придет подходящий момент, войска будут защищать с оружием в руках законную власть и порядок, но сейчас... сейчас, господа, надо вам самим принять меры. — Ваше превосходительство, у нас оружия нет, — заметил Бухтерии. — Люди есть, денег тоже найдем, а насчет оружия — плохо. Бухтерина поддержали Гадалов и Варвара Игнатьевна. — Вы шиграсно, Павел Петрович, упрекаете, что мы ничего не делаем, — заго- ворила Варвара Игнатьевна. — Верные люди у нас уже есть. Собрания с ними прово- дили не раз, и защищать они готовы законный порядок... Только, ведь, этого мало, с пустыми руками какая защита. — Sly, этот вопрос мы разрешим легко, — сказал Романов. На этом собрании был избран «Комитет Защиты», в комитет вошли Бухтерин, Токанаев — купец-татарин, приглашенный на это собрание, Варвара Игнатьевна и про- фессор Рубцов. Пятым членом губернатор обещав назначить одного из своих чиновников особых поручений «для постоянной связи». Комитет имел право — «когда в этой бу- дет надобность» — производить обыски и аресты, «уведомляя предварительно о сем господина полицеймейстера», которому было поручено собранием «оказывать членам ко- митета всемерную поддержку». lHa этом собрании был пущен подписной лист — «на экстренные нужды». В каких-нибудь пятнадцать минут собрали около тысячи рублей. Уезжая, М&карий благословил членов комитета и троекратно облобызался с каж- дых. — Да благословит вас господь бог, возлюбленные чада мои, да 1гроетятся вам все прегрешения, войьные и невольные. ...Еще неизвестно где, когда и какие будут бои; еще надеются некоторые и уве- ряют, что «ничего страшного не будет», но... возбуждение растет с каждым часом, ожидание становится невыносимым, предчувствия знобят и давят. А дни шли. Они проходили но русской земле, эти первые дни октября, как сол- даты, марширующие к передовым позициям... Седьмого октября московские железнодорожники подали сигнал к всеобщей заба- стовке — железнодорожники друшх городов и станций только этого и ждали. Через неделю на этот сигнал откликнулась Чита, четырнадцатого октября на- чалась забастовка на Забайкальской железной дороге. Из Читы забастовка перекину- лась в Иркутск и покатилась на Запад, к Челябинску и Кургану. К железнодо^южникам примкнули рабочие и служащие почты и телеграфа, нача- ли бастовать заводы и фабрики, учебные заведения закрывались, в учреждениях пре- кращались занятия — началась всеобщая политическая стачка. О забастовке в Чите первыми узнали «кулики» — эту весть им принес Ни- кита, дежуривший в ночь на пятнадцатое октября в управлении Сибирских железных дорог. Эта весть их поразила. — Ограяно? Удивительно! Невозможно! — повторял Николай, торопливо оде- ваясь. — Что же тут невозможного? — спросил Григорий Иваныч. —- К этому дело шло. К яТОму давно готовились... Везде, ведь, бастуют — почему же читинцы должны молчать. — Я не об этом. Почему начала Чита, а не Красноярск. Вот что удивительно! Почему такой скачек? Через всю Сибирь... — Организация, должно быть, крепче других, браток. — Какой чорт — крепче! Одного, ведь, еоюза. Очень странно! — Странно — не странно, а теперь очередь за нами.