Сибирские огни, 1930, № 10

f- в Народный Дом: в Народном Доме хранилась много всевозможных костюмов не только & для спектаклей, но и «на всякий случай». Переоделся. Дождался ночи, с • Ночью забежал к Кроликам, g — И ты?., о — Что «и ты?». £ — Рутовский засыпался... — убито уронил Кролик, — Ареста удалось язбе- 3 жать, но в Сибири дольше оставаться невозможно. Ищут с остервенением. Вернулся один ^ студент, передал записку... Вероятно, не заедет и проститься. ... Ночевал Николай у Краника. Утром пришел Леонов и сообщил, что у него но- „ чью был обыск. < — Что за чорт! — крикнул Николай. — Провокаторы, что ли, затесались к нам? £ Что вы думаете о Локтеве? ^ — У меня ничего, конечно, не нашли. — не слушая, продолжал Леонов,—но те- ^ 'перь будут следить за каждым шагом. Вечером — еще удар: студента Егорова, с которым отправили тюк прокламаций на линию, арестовали в Тайге. — Что же теперь делать? — спросил Николай. — Сократиться на время? На- брать в рот воды? — Да, на то похоже. Уезжая четырнадцатого января в Красноярск, Николай только дорогой спохватил- ся, что не предупредил Севастьяновых о своем от'езде. Из Тайги послал два письма — Леюнову н Вере.. Леонову писал: «Было! время — я тебя заменял, теперь, дружище, ты меня замени у Ссвостьяновых»; Вере сообщил, что срочно выехал к больной матери и недели на две прекращает занятия с Женей. Ошеломленный неудачей, по приезде в Томск Николай еще дня два не заглядывал к Севостьяновым. Накануне похорон Кононова спросил Леонова об уроке. — До уроков ли теперь! Я еще не был там. Веру несколько» раз встречал — она об -атом im слова. Спросила только, когда ты вернешься... Николай выбрал время и пошел. Вера обрадовалась, вспыхнула, засияла. —• Вы живы! Здоровы? Ну, слава богу! А я уж начала бояться за вас... Тогда Николаю было не до того, чтобы придавать какое-нибудь значение этой встрече — сияющим взглядам Веры, ее голосу, ее словам. Сузо спросил об уроке: про- должать ли ему или уже нашли другого. — Конечно, продолжать! Я за вас воевала с нашими. Они стали ворчать и хоте- ли взять нового репетитора, а я, недолго думая, сказала, что сама, пока, займусь с JK>- нен. Ну, а вы? Как с'ездили? Как здоровье вашей мамы? Будете ходить к нам? Николай обещал, но на другой день хоронили Кононова, потом сходки в универ ситете, горячка — и он совсем забыл об уроке. Дня через два, вечером, Вера заходила к нему, но дома не застала,, оставила записочку: «Ник. Ник., где ваше слово? Почему вы не кажете глаз? Я понимаю, что сейчас вам не до нас, но все-таки нужно бы и загля- нуть на иолчасака. С Женей я занимаюсь сама, но плохо — обе мы нервничаем и ждем вас. Приходите обязательно. В. С.»... На квартиру Николай пришел поздно ночью, усталый, по записке скользнул не-, брежно. — Только и заботы у меня теперь! Нашла время... И чего это она так вяжется?.. Прочел, скомкал, бросил. Стал читать газету, но вскоре задремал и уснул. * — Знаешь, Леоныч, Кроник меня опять арестовал. Говорит: пусть хотя на время забудут твою фигуру, твой голос, твое лицо... На четыре дня хватило моего терпенья, а сегодня — лопнуло. Сбежал... Такая скучища!.. — Есть какие новости?.. — Ни черта. Забились все в норы и ждут погоды... Штиль, прозябанье. — Да, невесело. А я, вот, заниматься начинаю — черчу.' Так или иначе, а экза- мены придется держать когда-нибудь... Да, невесело. — У тебя п в самом деле неважный вид. Нездоровится? Что-нибудь случилось?