Сибирские огни, 1930, № 10

5 Резнев ждет. Он великолепно понимает, что у каждого на уме, и его терзает о одна мысль: поймут ли они его? с Вдруг Лапоть вскочил с верстака. Отряхнулся как петух и запищал. — A iirro, товарищ Резнев, надо бы седни собрание насчет прогулов сделать, а? . Давно уж не было... о — Ха, ха, ха, ха! — трубой загрохотал Сашка, — теперь он молчит. Неактив- ^ ным стал. 3 Резнев вздрогнул. Брови болезненно нахмурились, а на лбу сбежались складки g морщин. 5 — Да, Андрюша, — поднимается Шальмин и как бы к слову: — ты чего « мч> вчера, заболел што ли? — Да, да почему не вышел на работу-то? — поднимаясь заговорили все. 3 Резнев напряг все силы, чтобы казаться спокойным, заговорил: ю — Да... я вчера не вышел на работу потому... Огало тихо, тихо. — Потому, что... — Ну, почему, почему? — не терпелось Лаптю. — Я, товарищи, — уже заметно волнуясь, продолжал Резнев, — вчера по- лучил письмо... в Саратове... умер... брат мой умер, товарищи! — как-то особенно громко выкрикнул он последнюю фразу. Семенов, внимательно, с напряжением следивший за Резневым, опустил голову. — Дураков-то нет! Наговорить все можно! — во все горло орет Сашка. — Товарищи! Товарищ Семенов! — дрожа как в лихорадке, говорит Резнев. — Де верите? На, Семенов, прочитай, вот письмо. Он дрожащей рукой достает из кармана письмо и подает Семенову. — Уйди, — отталкивает руку Семенов. Так, с протянутой рукой, стоит Резнев, широко открыв глаза. —. Неженка какой, а? — раздается чей-то голос. Резнев сгорбился, точно под сильным ударом. — Вот что, товарищи! — хмуро заговорил Семенов, — по-моему это не при- чина. Вот когда я был в партизанах, перед наступлением письмо получил — Колчак мать мою запорол насмерть, а я прочитал письмо и в бой пошел. — Правильно! — Не причина это! — На черную доску! — Ого-ой! — оглушающе визжит Лапоть, — на черную доску! За што? Не- правильна! Умер брат — это закоеылистая пггука. Тут прямо без прогула нельзя бы- ло обойтись и наказывать Резнева вовсе не за што. Вот я только што хочу тебе сказать, друг, товарищ, — подскочил он к бригадиру, — не зазнавайся больше — слышь? А то я, я — вот тебе и я! Понял теперь? Не будешь на других нападать, а прогулы — не проступок. ©се молча, недоумевающе смотрят на Лаптя. К чему это он? И вдруг поняли: — Ах ты, подлая твоя душа! — весь побагровев, вскочил Семенов. — Тов. Резнев! Слышишь, что глаголет Лапоть? Я думаю, что этот поступок Резнева не дол- жен нам давать повод к тому, чтобы наши прогульщики снова развинтились. Бели бригадир прогулял, это не значит, что теперь мы все должны делать то же самое. И ты, товарищ Резнев, как передовой рабочий, не должен допустить до этого. Ты дол- жен признать, что сделал ошибку. — Правильно! — Признайся, Резнев! — ободряюще кричали голоса. — А то што же это? — поднялся один рабочий. — Ах ты, Лапоть! По-своему ' дело повернуть хочет, а? ОРезне® медленно поднял голову, внимательно осмотрел всех и в глазах каж- 3 дого прочитал: