Сибирские огни, 1930, № 1

2 Нельзя сказать, чтобы на «месте мертвых» хорошо жилось живым. Северные « туманы. Тундра. Здесь, вероятно, писал стихи П. Драверт. «Унылый остров на Оби * Осенней ночи мрак. g Костры дрожащие вглуби § Да хриплый вой собак»... m Мне не случайно вспоминались эти стихи с «унылым островом». Газеты, кор- ! респонденты, участники экспедиции единогласно называли перегрузочную базу Карской: * «Остров Халес-пугор, Халечь-пугор» и т. п. На самом деле это отнюдь не остров и даже £ не полуостров. «Халас-пугор»—возвышенный клочок левого берега Оби, плоский ,и х нриглубый, очень удобный для погрузки и разгрузки судов. < Легенда об «острове» сложилась во время первого рейса «Сибкрайкома». Все g предыдущие Карские экспедиции представляли собой Простую встречу двух караванов ю судов—речных и морских. Поэтому речные суда выходили в поход в конце лета. Те- перь, при начале правильной организации массовых перегрузочных операций в си- бирских морских портах, потребовалось более полное использование навигационного периода. Выйдя в первый рейс в начале лета с грузом лесоматериалов, обская часть Карской экспедиции лишь теоретически знала о возможности выгрузки экспорта на од- ном из многочисленных островов обских низовий. Однако, никаких островов экспедиция не нашла. Все они были затоплены половодьем. Обь представляла собой огромное прес- ное море, такое же широкое и пустынное, как Обская губа. Тогда-то и выручил экспеди- цию и прославился «Халас-пугор». В половодье он действительно выглядел островом, хотя и тогда его соединял с берегом болотистый перешеек, шедший к Уральскому хреб- ту. В этом месте горы ближе всего подходят к Оби. Их голубоватые и сизые волны от- четливо видны в небе. Когда вода спала, по сторонам «Халас-пугора» обнажились пески, si* противоположном берегу возникли острова. Рукав Оби здесь не шире одного кило- метра п стоянка для судов хороша... На «Халас-пугоре» живет зырянин, самоед и несколько остяков. Зырянин живет в избе, разводит молочный скот. Травы всюду превосходные, сена вдоволь. Дохлый экспедиционный скот от'елся, разжирел. Впрочем, быки быстро оди- чали. Один нз них подмял нашего маленького таможника. Несколько быков ушли в за- росли. На них охотились потом, как на диких зверей. Самоед живет в чуме, где вместо очага стоит железная печь. Самоед, Янхасаво, едшевод. Янхасаво грамотный, настоящий «европеец». Он побывал в Архангельске и в Норвегии, промышляя морского зверя. Жена Янхасаво зырянка. Если с ним подружиться, он скажет, пожалуй, что на Урале у него пасется тысячи три оленей. Остяки живут в своих низких берестяных чумах. Остяки неводят на песках, сда- вая в Обдорек давно проданную рыбу. Рядом с их стойбищем — «место мертвых». Оленьи рога и деревянные идолы отмечают кладбище. Туземцы не зарывают своих мертвецов. Они лежат на влажных мхах и травах тундры, в деревянных ящиках. В од- ном месте стоит обыкновенный зеленый сундук, запертый на замок. Это гроб ребенка. На ближнем острове живет, с тремя женами, здоровенный остяцкий шаман, Васька, «жук» и «обирала», по словам Янхасаво. Тов. Баранов, во время одной из своих поездок, видел на берегу странную, очень большую землянку, скрытую в зарослях. — Это наш клуб,—хитро улыбнулся Янхасаво.—Только ты сам туда не ходи. Худо будет. Надо просить Ваську. На «Халас-пугор» надо послать этнографа, так как там много интересного и по- мимо шаманского клуба. А для остяков надо построить другой, советский клуб, с кине- матографом н чайной. С культурой Комсеверпути остяки столкнулись, пока-что, исклю- чительно в форме контрабандной водки грузчиков и русского воровства, непонятного и отвратительного для туземцев. — Придется видно уходить,—уныло и спокойно говорят они, • уверенные, что земли хватит на всех, что северные кочевья велики и недоступны. Мы, конечно, не можем допустить, чтобы Карская экспедиция несла на север водку и разорение. Карская экспедиция должна дать туземцам книгу, усовершенство- ванные орудия промысла и новые заработки на предприятиях Комсеверпути...