Сибирские огни, 1930, № 1

столетний Сергиополь: постоянных рабочих в Аягузе около 4 тыс. человек. Старому 5 городку, расположенному в 4 километрах, придется подвинуться к железной дороге. <3 Так растут новые населенные пункты, возникшие с постройкой дороги. Это — £ будущие экономические и культурные центры края. Уже сейчас к ним тянется казак- р ское население. Не раз я слышал разговоры людей, бывавших ранее в этих степных в просторах: — Смотри! Новый аул. А вон новая зимовка. Хитрые: строят зимовки около о станции. о Железная дорога ускорит развитие сельского хозяйства богатого края. Не зря же дали аборигены этих мест такие названия сопкам, как Май-Тюбе (масляная сои- о ка), например. Смелые предположения даже сейчас оказываются далеко превзойден- 5 нымилНо годовому плану на северной части предполагается перевезти 1'9.083 топны с груза и 15.000 пассажиров, а за 9 месяцев было перевезено 28 . 836 тонн груза и § 17.035 пассажиров. Шерсть и хлопок, закупленные в Западном Китае, в Сергиополе ^ грузят в вагоны. Извозному промыслу пред'явлен расчет. В государственном кошельке останутся сотни тысяч, которые разбрасывали раньше по степи, рассчитываясь с ям- щиками. Такое же положение и на юге. В августе на станции Луговой скопилось до 200 вагонов грузов, главным образом, коммерческих: новая дорога не могла справиться с грузовым потоком. Через два месяца после открытия временного движения пасса- жирские поезда пришлось отправлять каждый день Вплотную к Сергиополю подошли невысокие лысые горы — здесь стыв Тар- богатая и Чингис-Тау. За Аягузом — первые скальные работы. Все лето там, где дорога проходит по Жиргалинскому ущелыо, рвут камни. За Жиргалами горы рассту- паются.' Широкие долины покрыты редким, как борода монгола, и высоким, как бал- хашский камыш, чием. Сопки с гладкими вершинами, точно немилосердное солнце, растопило их, как воск, и они округлились, размякли. Кое-где горы настолько низки, «мягки» и бурые, что походят они на большие вороха верблюжьей шерсти. Дальше на юг — песчаная равнина, которую скромно называют степью, а официально — полупустыней, и, как во всякой приличной азиатской пустане, там, конечно, есть Кара-Жум (черный песок). Вот и последняя станция с водой. Отсюда, из Танцика, в огромных чанах, поставленных в товарных вагонах, везут воду к Бал- хашу, и дальше — до укладочного городка, за сто с лишним километров. Там, в иес- ках, на станциях и раз'ездах будут строить водохранилища. Дни здесь ясные, а ветер серый. И когда разыграется ветер, то и дни стано- вйтся серыми. Песчаные бураны бушуют по целой неделе. В этой низменности, рас- положенной между хребтами, часто гуляет сквозннк. Песчаные насыпи выдувает. Десятнпк Белинский предложил покрывать бровки насыпей снопиками камыша. Так сейчас и делают, но эта мера — временная. Придется, очевидно, укреплять насыпи камнем или глиной. Кое-где дорогу заносит песком, как на севере заносит снегом. Приходится ставить камышевые щиты. На станции Балхаш ночевали мы в толстом камышитовом бараке. Всю ночь дул ветер. К утру мое темно-спнее одеяло превратилось в серое. От дверей бараков ра- бочие лопатами отгребали песок. Ветер опустился на землю и гнал тонкой струей, «строгал», как говорят, полировал землю. Рабочие одевают очки и отправляются на линию: они привыкли к этим серым ветрам. * — Пугали нас: за Аягузом жить нельзя. А вот живем и ничего. В трех верстах от станции — озеро. Небо сливается с водой и — кажется — зеленым языком лижет землю. Только Балхаш веселее неба, богаче красками, — | - | светло-голубой цвет смешался с зеленым.