Сибирские огни, 1930, № 1

Вождь произнес потрясающую речь. я Разгромив последним вокзал, мы вышли из города. Пройдя пятнадцать километ- g ров, безымянный солдат демократической армип бросил в канаву у дороги калушский g трофей:—самовар. Обтирая лоб грязной тряпкой, он достал из кармана сигару и, .ев в десяти шагах от брошенного самовара, закурил ее... Э п и л о г X Коротенькая телеграмма—«выезжайте немедленно»-—прервала мой отдых в коммуне «Майское утро». Телеграмма не была для меня неожиданной, я ждал ее с пер- вых же дней конфликта на КВЖД. Но только вечером 22 ш л я 1929 г. телеграфный бланк подверг первой самокритике уверенность в мирном исходе событий. Он же упрек- ^ нуд: надо было не дожидаться вызова и б ы т ь н а м е с т е . CQ Через тридцать шесть часов я под'езжал к Новосибирску. Еще в дороге — и в § коммунарском ходке, и в поезде—в минуты раздумий врывались вопросы: мобилизд- % ция? война? Теперь же ждал: на вокзале, на улицах—в человеческом конвейере — е замелькают военные френчи, рубахи. Больше обычного. Много—обязательно—больше! Как никак, а ' с востока, от океана, с манчжурских сопок тянет боевым дымком. £ И вот—вокзал. И вот—знакомые улицы, проспекты... И... где же защитная ок- Ц раска, быть может, последних мирных дней? До самого штаба во все глаза смотрел— и ни одной красноармейской фигуры!? Недоуменно вошел в штаб, чтобы сейчас же недоумение окрепло: тихо, пустын- но даже. — Т а к перед войной не бывает,—сказал я себе и поймал себя на недоброка- чественности невысказанной аналогии: г д е , г д е не бывает? В царской России, да, так не было. В демократиях и королевствах запада не было и не будет так. Там военщина уже заполнила бы геройской заносчивостью проспекты, магазины, кафэ, рестораны, кино, театры. Она взвинтила бы уличную неврастению деловых патриотов, патронессных патриоток, несуществующие страсти проституции. Она примагничила бы их выдуманные улыбки, жесты и слова к своим армейским мундирам. Нечистоплотным сном вспомнился мне петербургский разгром немецкого кон- сульства пятнадцать лет тому назад... ... Я получил в штабе документы и через тридцать часов уже сидел в поезде, мчавшемся обычным разбегом на восток. В вагоне ехал знакомый командир отдельной роты и красноармеец из его же ро- ты. Оба они были на курорте. Телеграфный вызов прекратил пребывание командира на курорте на двенадцатом дне. т— Ему,—рассказывал мне командир о красноармейце где-то перед Краснояр- ском,—оставалась еще пять дней курортного отдыха.- Но он узнал, что я получил те- леграмму, увидел, что собираюсь уезжать и заявил, что поедет со мной. Уговаривал остаться -— не слушает. «Нельзя, говорит, товарищ командир. Я обязан быть немед- ленно на своем посту. Да и осталось-то всего ничего — пять дней, не разжирею от них, а там каждый штык дорог»... Пошел к врачу и заявил упрямо, что уезжает. Вечерами они играли в шашки. Красноармеец играл слабее и девять десятых партий проигрывал. Сдаваясь, сокрушенно говорил: — Ну, ладно... еще одну—надо все ж выиграть... Позже, уже перед Иркутском, я рассказал командиру о своих наблюдениях на- шего предвоенного бытия. Он усмехнулся. — Надо уметь тревожится... Тревога для обывателя, будь он хоть император, всегда шум, крики, суетня. А на самом деле, тревога—это призыв к немедленной дисциплинированнности, выдержке, моментальной и точной оценке обстановки, своих сил, к разумному использованию их... Он, этот командир, прошел в свое время с боями от Симбирска до Владивостока. ^ ^ У него был опыт тысячи боевых тревог. 3 1