Сибирские огни, 1930, № 1

. ведена резкая граница между ними и ком- мунистами. От писательницы - комму- нистки, вышедшей из пролетарской сре- ды, хотелось бы больше идеологической выдержанности и четкости. Язык перевода не везде удовлетвори- телен. Встречаются фразы, едва ли допу- стимые: «взгляд мужчины становился анонимным», «оставалось проити сквозь строй общественного просмотра» и т. п. Есть совершенно нелепые опечатки («про- летарии три учебных года» вместо «про- летели три учебных года»). Книга заслуживает включения во все библиотеки. Г. Андр. На западмно фронет без перемне Эрих Марна Ремарк. Изд. «Федерация». Откормленный «шупо» на блестящих улицах Берлина — символ сегодняшней Гинденбургии. На кружках в пивных, где благополучные буржуа проводят свои отдых, надписи: «ГерманAi нужны коло- нии». , —«Дейчланд, Дейчланд юбер аллее»!— «Германия превыше всего»!—раздирают исступленно лужеными глотками воздух .молодчики из «штальгейма». Германия копит силы. Она пока не мо- жет воевать, но она готовится к войне. — За великую Германию, за великую Германию! Да здравствует папа Гинден- бург! И вдруг резким диссонансом среди бес- нования крутолобых патриотов раздается марш батальонов красных фронтовиков. Долой войну! Долой! Регулярно закры- ваемая коммунистическая печать каждый раз с новой силой предостерегает массы, зовет массы против войны. — Долой империалистическую войну! И в эти дни усиленной борьбы против военной опасности, как мутное напомина- ние о прошлом и предостережение для будущего, появляется книга Эрих Ма- рна Ремарк «На западном фронте без пе- ремен». Новый обличительный, потрясающий антивоенный документ. Сила этой книги, разошедшейся в Ев- ропе и Америке в самый короткий срок в невиданных миллионных тиражах, заклю- чается в необычайно простом повествова- нии о жизни солдат в немецких окопах войны 14-18 годов. Герой книги на воцрос, что он будет делать после войны, отвечает: — Когда я об этом размышляю, Аль- берт, то мне хочется, если я только ус- лышу слово «мир» и это действительно будет мир,—совершить нечто невероят- ное... до того мне это бросается в голову. Нечто такое, что было бы равноценно на- шему пребыванию в этом гиблом болоте. Я только не могу ничего' придумать... Я ничего не нахожу—ничего не нахожу, Альберт. Вместе с героем и автор не находит выхода, не делает выводов—и это самое слабое место книги. Но читателя, нашего читателя факты о войне, приведенные в книге, сами по себе напитают ненавистью о; s < О. о s Ц шs са < X s(- s а. к классовому врагу, в угоду которого гибли миллионы. Свою злобу на существующий поря- док солдаты выражают буквально на спи- нах «непосредственных начальников». ...«Тьяден отстегнул у Гимтельшитоса подтяжку и спустил ему брюки. При этом плетку он удержал в зубах. Затем он встал и начал действовать». Так мстили солдаты своему унтер-офи- церу. Когда воспитатель по школе Канторек попадает под начало своего ученика в качестве солдата, тот его делает посме- шищем и «мучеником» роты. — Ландштурмист Канторек, разве так чистят пуговицы? Вы, кажется, никогда этому не научитесь. Неудовлетворитель- но, Канторек, неудовлетворительно. «Неудовлетворительно» звучит, как пощечина. Обычно так Канторек с высоты кафедры отмечал неудачи своих учени- ков. Когда наступила война, он уговорил гонцов идти защищать отечество. Откуда это бессилие «действия» и «уст- ремлений»? Герой книги, если его можно так наз- вать (в книге все «герои»), Пауль Беумер говорит: —«Мы уже не молодежь. Мы уже не хотим штурмовать мир. Мы беглецы. Мы бежим от самих себя. От нашей жизни». Собственно, «жизнь» в обстановке войны «неизвестного рабочего» в книге Ремарка—понятие условное. Все существовавшие раньше понятия о «человеческой жизни» поставлены войной на голову. Крошка хлеба, отвоеванная в окопах у крыс, радует голодающих людей. Покупка женщины за кусок хлеба и колбасы—счастье. Это лучше, чем стоять в очереди за женщиной в походных пуб- личных домах «для солдат». Пусть под ураганным огнем, но если можно с'есть украденного поросенка, это уже «жизнь». Получить хорошие сапоги с ног умира- ющего товарища это «тоже жизненная удача». Но это «дичание» связано с тяже- лыми переживаниями, душевными мука- ми. «Следовало бы весь мир привести вот к этой кровати и сказать: это Франц К е м ""1 О З мерих, девятнадцати с- половиной лет, он