Сибирские огни, 1929, № 6

5 8 г . ПУШКАРЕВ Вошел Сафрон Мосеич в избу новую спокойно, твердо. Снял шапку, отряхнул, огляну — лся: Икон-от нет. Ну, тогда так, здоровы бывайте. Спасибо,— звонко отозвалась Ольга, но не поддалась, не дернулась. — Садись, в ногах правды нет. Имеется еще,— ласково отозвался Сафрон,— однако, сел на лавку. — Поговорить бы надобность есть. — Сейчас. Покончу с товарищами и тобой займемся. пустил П л р и ом б о ы лч о а н л р С а а н ф ь р ш о е н , ч М т о о с б е ы ич б . аб Р а еш с и н л им ск т р а е к п и и е т р ь аз с г е о р в д о ц р е ы , и об м и е д л у а. не высказывать. До­ У стола ждали люди, которые, бывало, дальше порога Сафрона Мосеича и проходить не смели. Раньше бы в сторонку отошли и поклоном просили бы: — Проходи, Сафрон Мосеич, тебе и место первое. на Мос К Н е и и е п ч п н а, о ул ш о ев в е н л у ь т н р у и л , ся вз т в е о п р е о р т ь ил н о и сь о . д С ин ж , ал пок в л се о , ну за н п е ря п т о а л л о , ж з и а л т , уш бу и д л то и и си н д е е т л ег п о о , ко С й а н ф ы р м о, ждал. Говорили долго, торопились, путали, но Ольга быстро направляла их на путь, и снова прыгали слова маленькими птичками. В шубе жарко, душно. Расстегнуть ее, значит унизить себя:— сижу, мол, жду, как нищета какая. И дышал тяжело, глухо. — Ну, давай, Сафрон Мосеич,— твоя очередь. рона М — С о е с л еи О н ч ч а а ер о т е ч а д б е ь р у , е р — д е ь т б . , у Э п р о х к л , н о у и ж л и д л о С ш аф ш л р а а о п ж н к , у е и ж на и н з о п н в о ь о л й до и о ч б з и е а г д г о о о . в й ори в л пи м л я о г с к ь о, от к о ак сл м о о в г о.— лас Д к л о я во С . аф­ — Будто незнакомы каки... — Как незнакомы,— улыбнулась Ольга.— Очень знакомы. Слыхали про тебя многое, Сафрон Мосеич. — Слушки— сучки, обломились и нет их. Слушкам веры нет. Знатье надо. — Ты не обижайся, Сафрон Мосеич. Пришел, так и расскажи. Тогда и слушки нам не нужны будут. — Думал задти давно, да, вишь, не доводилось. А тут голь разная, может и по- рассказала чего. Нонче, знать, кажинный подкопаться хочет, в яму столкнуть. — Зачем, Сафрон Мосеич.— Мы поклепов не слушаем. Нам дела дай, по ним и судим. — Это справедливо. По делам п зашел. Мнится мне, што за врага меня считаете. Вот об этом и разговор вести хочу. — Слушаю. Сидела спокойная, маленькая. Облокотилась на стол, голову руками обхватила, и волосы стриженые режут глаза Сафрону Мосепчу. ке Саф Т ро у н т а б М ы о о с б е с и к ч а а за б т ы ь ло вс с е, б р а а б с а п м и и са г т о ь в , ор а и н ть е : д « а Шют то он б и аб м а ы— сл в я о м ло с с о д б о р л а о т г ь , ся д . а Н у е м в ко п р р о и т в о ы к ч » . А у этой и волоса нет и дерзости много. Слова такие, какие у баб не видывал Сафрон Мосеич. Ловкие, быстрые, колючие, а сама мухрышка, нос вздернут маленький, плечи ребячьи, юбка короткая, без малого до колен доходпт п на кофте шея открыта. Руки маленькие, п не баба будто, а голос бабий п обличье выдает. Опять же волосы стрижены, думает, как мужик, бегают — Б ся уб о н Д н п ь и т я , о в т о а л о и с б ц л р а о а , в з а а — д н ь е м яв е в о л я л ь ж ь к с у а к е т о т с г я о у , . С сл а о ф в р н о о на ох М м о е с л е е и л ча С , аф и р м о ы н сл М и ос с е о и б ч ра о т т ь н б е ра м ги ож м е е т д . о Р в а о з й , мыслей собрать не может. Дума твердая, а язык не говорит.