Сибирские огни, 1929, № 6

шевелил губами, повторяя горячее и мучительное, как заколоченный в сердце гвоздь, слово. Смех в камере лостеленно смолк, Селифона обступили. Бледное, забинтованное лицо его, блуждающий глаз и шевелящиеся губы внушали жалость, смешанную со ж ст и р л ах н о а м — . на С р е Б л ы о и л . ф ь о н н о а й . ? иод руки подняли с. пола, кто-то взял его постель и * сумку и поло­ — Сумасшедший? — Из ума выстигнули видно, ишь как обнесло. Селифон крепко зажал в нотной ладони недочитанное письмо. В ЧЕТВЕРТОЙ КАМЕРЕ ных че Т З т а о в к в е л а р ю р т и о ч й щ ен к н М а ы м а е р е у р з н ы в ч а , е л н к и к а о к ег з о о а п ч « ы а н т с а т н ш и ы л й х в о в х р ч о а е л ч т » в . б е о р л т ь у н ю ых ка с м в е о р е у й . п М а а л р а у т н ы ч . енко знал заключен­ с н т о а с т т ь ях п . Н Н о а а т е в С р т е я о л н р и н о ф о й е о н д а в е р н е М ь м а я р п . у о н С с ч л е е д н е к п л о е о р м е н в а С о в е д а л а л и и ф в л о с н ч я е а т с в М е а т р р а т у к у н о ю й ч е к н э а к н м о е е р р г о у и з н ей а п к , и о с с м ь л и м о л в о с н , я о п о в п л о ы уч т в е а с н л е н с х я ое п н о С д а е р в л е о и р б ­ - фоном, было уже показано им самим товарищу Марунченко. Он внимательно прочел его п, возвращая Селифону, необычайно просто сказал: — Не верю я этому письму. Селифон выронил бумагу из рук. Товарищ Марунченко, подумав, медленно и убежденно сказал: — ■ Человек, написавший письмо и не поставивший своего имени под ним, лжет. Луна стынет в одиночестве ночи, бледная, как лицо смертника. Мутные пятна света, падая сквозь замороженное окно, полощутся и перебегают по грязно-голубой, обмызганной стене. т щ е е л н е и й е . Д П ш о о м а с г з т и а е к пе о н с т п н с и т о о т. я з в а Б ш т е и и з х м х а о ю л с щ в м и е е е й ну к . в а о м Д л е а н н л о н е й к ой о ук у и а т т р ы г о у в б л а ы к ю о т и с х з я р л е о п д п о к н а у к л о н а р а и р д д у в о ш е р р а у е ь т , в ся и ка с о р м п а е я у н т л о ь ь й н з о н в е а е д н п з я о и щ м р а а е я тишина, нарушаемая бессвязным бормотаньем, мычанием и сопением спящих вповалку на нар С а е х л . ифон, закинув руки за голову, уставился на голубой, стылый квадрат окна, на переплет решоток. В соседней камере кто-то пронзительно вскрикнул со сна, и опять в густом прок'исшем воздухе ползет изматывающая тишина. Цепкими клещами душит одиночество. — Скоро выйду... домой пойду пешком... На каланче, расположенной неподалеку от домзака, пробило два часа. Селифон закрыл глаза и сразу же открыл их. Перед глазами в бесстыдной позе увидел он Марину и Зурнина. Лица Марины он не рассмотрел, но сразу же узнал знакомые изгибы выстав- ленных колен. * Селифон вскрикнул, закусив губу. Соленая, теплая струйка крови поползла мелкими каплями. Лежавший рядом заключенный быстро сел на нарах и испуганно зашептал: — Кровь душит... осподи йсусе Христе... Селифон дернул его за подол рубахи, и он снова упал на нары и захрапел. Воздух стал еще гуще. Селифон боялся закрыть глаза и лежал, уставившись на решотку. Из квадрата решотки чья-то тонкая рука тянется к нему все ближе и ближе. Рука белая, белая и такая знакомая. Селифон силится вспомнить, где же он видел эту