Сибирские огни, 1929, № 6

Рыжебородый, еще жирнее плюнув на кукиш, вновь выставил его в волчок, предусмотрительно отведя руку на почтительное расстояние. Селифон, обивая казанки, неистово забарабанил в дверь. Удары гулко катились по коридору. — Отда-а-ай!— бесновался он у двери. — Гони его в пузырь, рыжан, луну показать заставь!— ржала двенадцатая. Селифон понял, что без «выкупа» разносчик не отдаст письма и перестал стучать — . Проси че хошь. V — Пляши!— коротко приказал рыжий. Заключенные расступились. Селифон вскинулся и прошел круг. — Чаще, дьявол черный!— командовал из-за двери уставившийся в волчок уголовн — ик. Тряхни Марфой Ивановной. Селифон, стиснув зубы, начал выколачивать каблуками дробь и крутиться в присяд - к — е. Будет плясать, кажи луну всем и каждому. Селифон покраснел и дрожащими руками расстегнул пуговицу. Кто-то схватил с окна деревянную ложку, смочил ее слюной и, размахнувшись, звонко шлепнул Сели- фона. Селифон нагнул голову между ног и терпеливо переносил обжигающие удары. — Все?— спросил из-за двери рыжий. — Все!— хором ответила двенадцатая. Селифон разогнулся и трясущимися пальцами застегнул пуговицу штанов. — Давай, — теряя уверенность, но стараясь казаться спокойным, вторично попросил Селифон. Все замерли в напряженном ожидании. Вместо письма в волчок в третий раз выставился кукиш. Двенадцатая плотнее подвинулась к двери. — Мотай ево до самой до поверки,— взвизгнул довольный Ванечка Мокренький. роду и — Се с л л и а Р д ф а о о с с н с т к р а а ст ж ст р и н е - м о к и а п те о т л х ы ь и н х н о и а к м и с , у в н а к у я а л , к н т в а ы ч в а п л о е л р ч б в о ы у к л ю о р н у у г к о о ч у л ь о и в с ни б сх к а в б . а о т й и ? л — р в а ы з с н т о а с в ч и и в ка в в за олч б о о к ро б д о у . л Р е ы н ж н и ы й й в С с е к л р и и ф к о н н у , л н о е т б в о ы л п и ус и ка т я от б ч о а р с о ж ды е , у в го зя д л лив п о ись п м од о ал и, Се з л а и хв ф а о т н и у в в в ру щ к е у по п т и ь сь н м е о с . ко О л б ь о к з о ф во о л н ос с к п о р в я , та д л ер п н и у с л ьм и о х з и а зо па в зу се х й у, с а ил в ы оло к ск с и е , бе в . ыр У в го ан ло н в ы н е ик из в б зр о е р в о е д л ы , р к ы ак же п г о о д , б н р о о ж си ом л . в С л е и л ц и о Ваничке Мокренькому. ной из Ве к ч а е р р а о у м льн и ог н о оч п ь о ю ме о щ гн ен я и в я к л а а м м е п р о е й. не Сел за и ж ф и он гал з и н . ал П , ов чт е о рку у п М р и о х и а з и в л од ы ил Г и уг с ни п н р а ин и ес В ен а - нички Мокренького есть свечи, которые они жгут по ночам, когда играют в карты, но просить огня для чтения письма почему-то постеснялся. Крепко прижав на груди письмо, он лег на нары и долго не мог уснуть. Камера засыпала не сразу. В разных углах слышался приглушенный разговор. Рассказывались нецензурные сказки про похотливых поповен и купчих. Смех, возня. Заключенные по очереди рассказывали о кутежах на воле и непременно со «шмарами», о ловких проделках любовников и любовниц. Перед глазами Селифона мелькала Черновушка с ее домами, пасека, знакомые лица мужиков, баб, даже ребятишек, которых он знал наперечет во всей деревне. Но н н а о д е и в м се У м т в ро и п м ос о л п т е о о д в н п с и е ю р й д в у о д м е в н у ы ь п , о л к в ы ри в х к а м у л у о р н о а с е д т з р а и о п р г р а о е т е л ел ь и с я к с о в к е о в р у о б т л н р ч о о о е . к л С и е ц л о иф М он ар в и с н к ы ач , и я л рк с о на з р ап и еч т ат о л т е ч н ас же схватился за грудь. Испуганно сунул руку глубже за пазуху и торопливо стал шарить вокруг спины. Письма не было. Селифон кинулся на постель, поднял подушку,