Сибирские огни, 1929, № 5

Пылали керосиновые лампы. Второй день с’езда был на исходе. Тонко всхли­ пывала внезапная метель за поблескивающими чернью окошками. Она туманными струйками окуривала стекла, яростно рвалась в дом, сухой шерстью зверя терлась о бревенчатые бока избы. И когда высокий человек с узким лицом, втиснутым в поднятый воротник тулупа, и с портфелем, подмышкой вошел в комнату, — всем показалось, что он ти­ хо упал из снеговой вьюги. Он бесшумно проскользнул по комнате мягкими валенками и уже был у стола. Навстречу ему неистово улыбался красный усатый Булыгин, и сияло сдер­ жанным восторгом голубое Федино лицо. — Товарищ Каргин, — звонко зашептал Булыгин, перекидываясь через спи­ ны соседей и пожимая большую красную руку приезжаго,— тебе слово для доклада тотчас после перерыва. Идет? Каргин уже успел скинуть шапку и тулуп и сложил все на лавку рядом с Пи- чугиным, которому улыбнулся быстрой, широкой улыбкой, открывшей два ряда пре­ красных белых зубов. Но улыбка мгновенно погасла, и бледное лицо замкнулось деловой, почти су­ хой строгостью. Он сел на крайний освобожденный для него стул, вынул блок) вот и стал вни­ мательно слушать выступавших, изредка приглаживая большой рукой закинутые на­ зад послушные черные волосы. Опустившись на стул, он стал маленьким и незаметным. Заседание продолжа­ лось как бы без него. Пичугин знал' Каргина около года по партийной работе и всегда чувствовал перед ним странную робость, которую старался прикрыть напускной мрачностью и тяжеловесной солидностью тона. Весь Н-ский уком лежал на ответственности товарища Каргина и был как бы пронизан его широкими внезапными улыбками с блеском снега и такой неожи­ данной рядом с ним, ноосорительной требовательностью в работе. Пичугину трудно было переносить на себе власть этого человека. Ему каза­ лось, что Каргин видит его насквозь и только из жалости не говорит своего послед­ него слова. Каждый раз, когда- им случалось остаться с глазу на глаз в холодном укомов- ском кабинете, Пичугин этого последнего слова ждал с болезненным раздражением. Больше всего его задевало, когда в минуты особенной своей мрачности он ловил вдруг на себе тревожный озабоченный взгляд товарища. — Что без охоты работаешь? — просто и прямо спросил как-то Каргин, прерывая доклад Пичугина об одной из его поездок в ближайший фабричный район. -— Быть может устал? отдохнуть хочешь? или дома что-нибудь не ладится? (Он знал о намерении Пичугина разойтись с женой). Говоря это, он покрыл тяжелую руку Пичугина своей теплой и мягкой рукой и серьезно, без улыбки, близко взглянул ему в глаза. Пичугину стало так жарко, что даже воздух около него потеплел. Ему мгновен­ но представилось, что он говорит Каргину то, чего никогда не сказал бы. «Мне кажется что мы с тобой в разных партиях каких-то. Мне трудно рабо­ тать... Все переменилось как-то... Муравьиная работа. Не чувствую я в этом рево­ люции». Эти слова он давно приберегал для кого-то. Они были тем золотым спаситель­ ным крючочком, за который он втайне от себя цеплялся всей своей отяжелелой скукой, повисающей в пустоте.