Сибирские огни, 1929, № 5

Это был Иван Семенович Лазурный, непременный участник всех собраний в Кошкино. Обычно он выжидал самого напряженного момента, и тогда внезапно вырастала перед собранием знакомая растрепанная фигура. В прошлом у Ивана Семеныча была неудачливая мелочная лавчонка, прого­ ревшая из-за непомерной мечтательности ее хозяина. После Октября, как самый грамотный человек в селе, Иван Семеныч при­ строился к сельской библиотечке. Разговорившись с посетителем, старик всегда на­ ходил случай вставить: «Очень уж я привержен к советской власти». Просвистит этак в ухо и поднимет колесом брови над скорбной мутью глаз. — Товарищи, братцы, вы все хорошо знаете меня. Вот я весь перед вами,—• круто вывернулся Иван Семеныч перед собранием и распахнул на груди пальте­ цо,—-забудем прошлое... Для вас, очевидно, мои дорогие, что я не есть никакой торговец в настоящий момент, коль скоро все в прошлом. Я стар. Советская власть для меня воздух, которым я дышу. Бог не попустит войны и несчастья... есть он или нету— все равно не попустит. „ — Будя! чево мелет. Довольно! • — Пущай говорит старик. Правильно говорит. — Убедительш й старик. — Иван Семеныч, садитеся. Прошу я вас, успокойтеся! — звонил, облива­ ясь потом, Булыгин. А Иван Семеныч, бывший лавочник, взмахивал шапкой и, путая всхлипыва­ ния и слова, плакал прямо в собрание, роняя слезы с губ. ...— и не забывайте семссуду... семссуду не забывайте, -— громко плакал Иван Семенович, — это воздух, которым вы дышите. Этот вопрос необходим, как любя­ щее ваше дите. С болью в душе... вы все помните Кольцова — «Что ты спишь, му­ жичек». А я скажу вам: — Что ты спишь?— физическим пьяным сном. И тут угро­ за войны. Надо думать и мыслить. Дорогой наш учитель нам завещал...— Иван Се­ менович откинул руку назад, к портрету: —• ...ае мы, а мм-мы... Эхх...эхх,— сразмаху кинул он шапку об пол. Опять подхватил ее и опять стал кидать об пол. — Эхх... Эхх... Все сидели с серьезными лицами. Только машинистка, товарищ Кадочкина. отложив стенограмму, тискала в смеющийся рот маленькую пушистую ручкуi Булыгин сдвинул на затылок взмокшее колесо шапки и бессильно уронил ру­ ки на етол. А Федя тихим голосом произнес, свирепо взглянув на застывшего в неподвиж­ ности Пичугина: — Нет больше возможности терпеть. чНадо это прекратить. — Прекратить! — Прекратить! — устало подхватило собрание. Иван Семеныч, выбежал вон. Сразу упала тишина. Слышно стало, как торопливо шелестел листами доклада Пыльцов. Пичугин, не шевелясь, следил за происходящим. Но вот он снова ощутил об­ ручем охватившее его. волнение и нашел внутри себя все готовым, чтобы разом пре­ кратить эту нелепую суматоху, взять собрание в руки, сказать полнозвучные, под­ чиняющие слова.