Сибирские огни, 1929, № 5

— В Хрустадевке задержался... Волс’езд там на другое число перевели. Мо­ жет, к вечеру будет,— прошелестел убегая Пыльцов. Пичугин прошел вперед, задевая сидящих твердыми борами полушубка, и уместился на свободной боковой лавке задом к окну. — Начинаем, товарищи,— снова зазвонил Булыгин,— разрешите тринадца­ тый волостной с’езд советов Кошкинской волости считать открытым. И усатое его лицо отпотело' банной робеющей улыбкой. — Намечаем, товарищи, прызидиум,— весело крикнул он. Когда светлыми змейками стали перебегать имена кандидатов в президиум, инструктора уисполкома никто не назвал. Он остался сидеть непотревоженной чер­ ной глыбой, тяжело осев на поджатой под себя богатырской ноге в ©ером валенке. Только свежая кожа около уха гуще порозовела от прихлынувшей крови. Но, несмотря на проступившую испарину, он не снял и даже не расстегнул полушубка. Булыгин снова заговорил, осторожно вытягивая голову, словно дул на горя­ чий чай. — В виду того, что товарищ Каргин, ответственный секретарь укома, при­ будет позднее, мы сочли нецелесообразным его дожидаться. А вопроса о междуна­ родном положении коснется, по силе возможности, наш председатель волисполкома, Пыльцов товарищ. Собрание зашевелилось, обмякло. —. Что ж, можно. — Правильно. Пыльцов отлепил ухо от Федина назидающего рта и предстал перед е’ездом во всем обаянии оратора, еще непроизнесшего первого сло(ва. В руках у него трепетал множеством легких листов в муках рожденный доклад. — Товарищи и граждане,— начал Пыльцов и внимательно посмотрел в угол, где машинистка Леля Кадочжина (она же стенографистка) на. всякий случай зажала пухлой ручкой смешливый маленький рот,— товарищи и граждане, прошу вашего внимания, как мне приходится увязать два коренных вопроса— об хозяй­ стве Кошкинской волости, а также о положении международного фронта политики. Да... Вот она штуковина-то. Пыльцов торопливо почесал затылок. Листы доклада распушились в его не­ ловких пальцах, вязали свободу движений. Он положил их на стол, аккуратно разгладив рукой. — Вали! Вали! Чего там,— послышались ободряющие голоса из задних рядов. По складам тягуче лепились цифры, цепляясь одна за другую. Тянули все ближе к себе шишкаегую потную голову: ...— а в этом годе сельхозналогу собрато; две-ести (а, чтоб его, не двести, ка­ жись) двее-е тысячи четы-ыы... двее-сти-и... Затерлось, граждане, не прочтешь ево никак... Эх ты... Двее-ее... Шарили пальцы в пригнанных Федей цифровых зарослях. Долгая тишина нависла над собранием. — Ладно, давай дальше. — Без цифирь давай! Больно долго вычитываешь. — Скотоводство по линии лошадности, значит, осталось на прежнем месте, то-есть в процентах это будет...