Сибирские огни, 1929, № 5

— К порядочку, граждане, к порядочку, — осторожно уговаривал Зубок. окуриЕая людей ласково-строгим материнским взглядом. При этом он слегка встряхивал полами своего зеленого чапана, будто загонял кур в курятник. Вперед выметнулся краснолицый крестьянин с серебряным жнивьем бороды на щеках и махнул лохмотьями по землянке. — Як проморгали? От и проморгали. «Мне недосуг, да мне недосуг» — от и проморгали. Кажуть— пролетарии всех стран, соединяйтеся, а у нас получился— разбегайтеся... В тот час, як землю делили, столбики закапували, моя баба столбик выхватила и бац 'землямера по голове... — Не путайте человека, ребята, не шаматитеся все до разу, на что ж мы че­ ловека выписывали? — просяще заговорил Павел Сыч, подымая и кидая вниз ко­ роткие тяжелые руки. — Ваша ошибка заключается в том, — продолжал инструктор, вставая и протягивая вперед руку,— что вы не проявили должной организованности. Товарищи, мы переживаем такое время, когда только единым натиском, сплоченностью можно что-нибудь сделать. — Крэпилыцики всех баб своих яопригнали, а мы... то мы есть беднейшее на­ селение, низший класс... А крэпилыцики Qгоду на год землю за- собой закрэпляють в аренду,— выметнулся краснолицый с серебряным жнивьем. — Стой ты, Зима! — Дай людям слово сказать Яфи-им!— Дергали Зиму за лохмотья и тянули назад. — По земельному делу высший класс нажимаеть, — крикнул опять острый голос, и Пичушн “увидел воспаленные выпученные глаза и мочальную с дрожью бородку. — В аккурат Качан Назар, пострадавши от кулаков, как сильно активный,—• пояснил Зубок, указывая на серого и маленького Качана с рубиновокрасными выпученными глазами. Мужики неспокойно месили ногами темноту. В их сцепленных, вытянутых книзу руках вздрагивали растрепанными гнездами шапки. — Слухайте, я вам докажу, — высунулся широкий желтобфодый мужик с веселым подмигом в сирятанных глазах,— я ест Никита Песчан, от песку значит­ ся. В нашей местности, в Могилеуской губэрнии скрозь пески... — Ты про поселок, Никита, про поселок, — дрогнули на ногах мужики. -— Я ж про поселок... Туточка чернозем, а у нас пески. Для картопли песок способней. Слухайте, что я кажу, товарыш структор, двадцать годов мы живем ху­ торами, як переселенцы, и задумали мы поделать поселок. Нначай не можно никак. Хутора —•это погибель. — Погибель. — Погибель, — эхом грянули мужики. — Ну, мы поехали узу,— подмигнул' Песчан на заваленное темью окошко,—- договор заключили. То было год назад. II они сказали: езжайте домой, и мы выш­ лем землемера на нодготоуку через недельку. — Слухайте, я докажу, — крикнул Зима, — крэпаки тым часом за собой знова аренду закрэпляють! — Стой ты, Яфям,-—потянули олять Зиму за лохмотья. — Ну прошла, неделька,— весело мигнул Песчан,— и так же прошла другая. II прошел месяц. Мы тоды собралися и зно«а послали ходоков. Приходють они в уч­ реждение и одразу заходють втуник. А там знова повторяется тая самая исторыя: езжайте домой, пришлем землемера через недельку на подготоуку. Едуть они домой. Проходить неделька, так же проходить и другая. И проходить месяц...