Сибирские огни, 1929, № 5

Инструктор уис-полкома скользнул зелеными скучливыми глазками, по дымя­ щимся па,ром окошкам и тяжело опустился на деревянный диванчик, плюхнув рядом с 'Собой тугой серобрюхий портфель. — Не приехал Каргин?— спросил он, расчесывая пятерней русые просален­ ные вихры. — Нету, товарищ Пичугин. Кабы не пришлось тебе делать доклад на волс’ез- де. Между-народное положение... Вопрос... сам знаешь... из местных никто не оси­ лит. . Пичугин сжал пухлые губы, еще больше порозовел лицом, с усилием .размы­ кая ворот полушубка необыкновенно белыми и тонкими пальцами. Раскинув туч­ ные иолы овчины по обе стороны своего крепкого, распаренного весенней испариной тела, он грузно облокотился о колени и застыл, не двигаясь и не отвечая на ожи­ дающее лицо предвива. Он утонул глазами в голубом чаду, бесшумно встающем над громадными туша­ ми снегов. Снега млели и испарялись. В открытую форточку сквозь видимый пышный жар, сквозь желто-голубое марево испарений, тянул пряный, тревожный холодок весны. Инструктор уисполкома ловил расширенными ноздрями короткие, холодные струйки и молчал. За окном ядовито тенькала синица. Где-то далеко, в массе света, пара и тягу­ чего солнечного меда барахтался глухой окрик: — Н-но-о... мило-ок... II будто под самым небом высоко-высоко сани шебаршили (полозом, перема­ хивая овраг. Не меняя позы, инструктор скосил глаза на предвика и безразличным голосом произнес: — Зна-аешь, а ведь, ничего не стоило б тебе сделать этот доклад. Увяжешь его с докладом по волости,— вот и все. Между-на-родное... как-нибудь сообразишь. У меня, знаешь, газет нету под руками. Готовиться надо. На, острой нредвнковой макушке медленно приподнялись подстриженные гряд­ ки волос. — Увязать,— пролепетал он, глядя перед собой и шевеля над столом корявы­ ми пальцами,— увязать... я попробую... вот ведь она штуковнна-то... Ей-богу, не знай, чего получится. Возможно, не осилю. Пичугин, между тем, скинул полушубок и, достав из портфеля волостную ведо­ мость по перевыборам советов, погрузился в вычисления. Полтора месяца работы в деревне еще острей разожгли тупую тяжелую скуку, владевшую им последние годы. ■В гражданскую войну Пичугин без оглядки дробил свои дни на фронтах. По­ том— голодный год, незабываемая горячка партийной работы. В желудках жгло серо­ соленое селедочное хлебово, зато голова была необыкновенно ясна, как во сне, когда летишь высоко над необ’ятной равниной и видишь и запоминаешь каждую травинку. И вдруг эта липкая снулая скука. Она налила свинцом мысли, сволокла на задворки любовь. посёЖГГТуТ1ОТ'"бта|тл1тчпе к работе. Вяло двигая белою рукой с нежно-розовой подпалиной, Пичугин вписывал цифры на разграфленном листе. Если бы мама, Валерия Петровна, проживающая в Черниговской глушн и тщетно ожидающая писем от ненаглядного Вадим, увидела сейчас этот покачиваю­ щийся над бумагами упругий вихор и капризно выпяченную нижнюю губу, она тот­ час же признала бы своего мальчика и беспомощно пролепетала бы, как тогда, i детстве: